— Одинъ звонъ Ивана Великаго, сказала Арина Васильевна какъ-то тихо, восторженно, — звонить не просто, а въ душу звонитъ и сердце умиляетъ.
— Подите, княжна, почивать и не безпокойтесь, я сана разбужу васъ вовремя.
Анюта ушла; Катерина Андреевна ее раздѣла и положила въ постель, укрыла, спустила шторы и занавѣси; Анюта очутилась въ темнотѣ и скоро заснула.
— Вставайте, пора, только-что успѣете одѣться, какъ надо ѣхать въ храмъ Божій, сказала Арина Васильевна стоя надъ постелью Анюты со свѣчой въ рукѣ.
Анюта вскочила и выбѣжала въ уборную, гдѣ были зажжены всѣ канделябры и лежало на креслахъ пышное бѣлое платье съ прошивками на розовомъ чехлѣ.
— Ахъ, прелесть какая, сказала Анюта, обращаясь къ Аринѣ Васильевнѣ, но ея уже не было, она ушла; Анюту одѣли и она сошла внизъ. Тетки ея Варвара Петровна и Лидія были тоже одѣты: Варвара Петровна въ богатомъ атласномъ платьѣ, съ наколкой на головѣ, а Лидія въ бѣломъ съ бантами. Безъ множества бантовъ Лидія никогда не обходилась.
— Ну поѣдемте.
Онѣ вышли на крыльцо, и вдругъ раздался ударъ въ колоколъ глухой, негромкій, медленный, а за нимъ еще ударъ и еще, а потомъ внезапно понесся со всѣхъ храмовъ Божіихъ великой Москвы торжественный, гудящій, сердце захватывающій гулъ всѣхъ колоколовъ; вездѣ зажглись огни и горѣли въ темномъ небѣ высокія колокольни и летѣли въ небеса ихъ высокія очертанія, точно и онѣ возносили главы свои къ высокому небу. Очарованная Анюта стояла на крыльцѣ, а возлѣ нея и лакей и швейцаръ отозвались на звонъ этотъ знаменіемъ креста. По ихъ примѣру невольно перекрестилась и Анюта.
— Иди же, пора, сказала изъ кареты Варвара Петровна.
— Минуточку одну, возразила Анюта, не будучи въ состояніи оторвать своихъ взоровъ отъ чуднаго вида и жадно слушая торжественный гулъ колоколовъ.
— Мы опоздаемъ, сказала Лидія.
Лакей помогъ Анютѣ войти въ карету, и она помчалась. Вездѣ горѣли плошки, въ домахъ сверкали огоньки; пѣшеходы, опережая другъ друга, стремились по улицамъ, кареты мчались во всѣхъ направленіяхъ. При огняхъ улицы Анюта видѣла все радостныя лица и разряженныхъ прохожихъ. А колокола гудѣли, гудѣли, и ихъ металлическіе звуки царили надъ проснувшимся великимъ городомъ. И вотъ въѣхали онѣ въ Кремль. Густыя толпы стояли около соборовъ и надъ ними продолжали гудѣть призывавшіе въ храмы Господни торжественные колокольные звоны. А внизу подъ Кремлемъ разстилалось обширное Замоскворѣчье за черною лентой Москвы-рѣки, и оно блистало огнями, и его безчисленные храмы съ высокими колокольнями горѣли на небосклонѣ; вокругъ церквей, тонувшихъ во мракѣ, то здѣсь, то тамъ появлялись живыя, движущіяся кольца огней.
— Что это такое? проговорила Анюта показывая теткамъ на эти огни. — Точно гирлянды изъ огня вокругъ церквей, будто огненныя кольца! Вотъ глядите, тутъ потухли, а здѣсь зажглись.
— Это крестные ходы вокругъ церквей, сказала Лидія Петровна; — всѣ молящіеся идутъ со свѣчами въ рукахъ. Ночь тихая — свѣчъ не задуваеть. Однако мы опоздали. Вотъ вышелъ крестный ходъ изъ Успенскаго собора.
— Кто это такой величественный старикъ идетъ, навѣрно архіерей? Всѣ разступаются предъ нимъ.
— Митрополитъ Московскій, сказала Лидія. — Вотъ и проѣхать нельзя, надо подождать. Толпа-то какая — огромное стеченіе народа.
— Ахъ, закричала Анюта, — христосуются, на площади цѣлуются, какъ прекрасно! это все родные, знакомые?
— Нѣтъ, въ Москвѣ обычай древній: народъ, когда пропоютъ; «Христосъ воскресе!» обращается къ сосѣду, кто бы онъ ни былъ, и говоритъ: «Христосъ воскресе!» и цѣлуетъ его три раза.
Карета тронулась. По высокой лѣстницѣ устланной коврами вошла Анюта за тетками въ небольшой, но дивный старинный храмъ. Онъ былъ посрединѣ раздѣленъ очень массивными столбами, а иконостасъ его блисталъ золотомъ съ почернѣвшими отъ времени ликами святыхъ. Налѣво отъ царскихъ дверей выходила изъ иконостаса позолоченная часовенька чудной работы; внутри нея сіяла и камнями и золотомъ древняя икона Божіей Матери. Анюта была поражена прелестно и богатствомъ этого храма. Стройный хоръ пѣвчихъ громко гремѣлъ надъ нею, а она, полная благоговѣнія и умиленія, стала на колѣни и мольбы свои обратила къ иконѣ Богородицы; она молилась всею душой, но вдругъ вспомнила о папочкѣ, Машѣ, братьяхъ и сестрахъ и слезы ея полились ручьемъ.
— Спаси и помилуй ихъ, пресвятая Богородица, прошептала она.
— Анюта, Анюта, что съ тобою? спросила ее Лидія видимо смущенная.
— Анна, не чуди, сказала ей Варвара Петровна недовольно, — молись какъ люди, прилично.
Это была капля холодной воды, которая отрезвила и вмѣстѣ съ тѣмъ уязвила Анюту. Она стояла прямо, неподвижная, съ холоднымъ выраженіемъ лица. Долго длилась служба. Анюта устала и Варвара Петровна, которая по своему всегда о ней заботилась, сказала Лидіи.