Хан.
- То диво, князь, что ваш обычай русский
велит, что знатной девушке прилично,
лицо от посторонних взоров прятать,
к гостям не выходить,
сидеть в девичьей.
Или играть с холопками.
Засовы
вокруг красавиц ваших.
От позора
ее хранят родители и слуги,
и стыд один княжнам вменяют в честь.
Мужчинам молодым и незнакомым,
хотя бы мысли были и чисты,
и слово молвить ей нельзя - семье позор!
А те, которые у вас простолюдинки
как будто более свободны -
их веселье
мы слышим - льется смех с качелей легких,
и с тех полян, где вьется хоровод.
Юрий.
- То стариков забота - им пристало
блюсти обычаи и родовую честь.
Они до драк считаются родами,
трясут гербами ветхими, кичатся
чей род древнее, чей удел богаче,
и чьи бояре статью превзошли.
Они боярынь и княжон прекрасных,
как камни самоцветные в шкатулку,
готовы спрятать. Видишь только шубы,
да ленты, да смарагды с жемчугами,
да сапожок сафьяновый.
А я,
едва войдя в отроческие годы,
поводья бросив, мчусь за жизнью буйной,
Не терем и шатер - а ветер в поле,
да звезды в небесах - вот, что мне любо.
Упрятали боярышень прекрасных,
среди селянок можно встретить деву,
что красотой царице не уступит...
Но погоди, сюда идут. Скорее!
Придумал я веселую забаву!
Снимай кафтан свой дорогой и лисью шапку,
кривую саблю прочь - прикинемся купцами,
повеселим себя, не хмурься, хан!
У тех купцов на время в лавках сядем
и будем девицам товары выставлять.
Засовы отомкнуть хотел, красавиц наших видеть -
увидишь, коли скупость не замкнет.
Сцена вторая. Лавка купеческая. Юрий и Чолхан за прилавком. Входят княжна Стародубская,
мамка Агафья, нянька Прасковья, московский боярин Лука Григорьевич Волков, входит первым.
Лука Григорьевич.
- Пожалуй к нам, княжна,
Тебя утешить велел нам князь Иван -
твой опекун и дядя.
Чем гостью веселить? В Москве умеют
девицам знатным скуку прогонять:
резные наши церкви величавы,
шатры и купола до облаков, и там кресты, а колокольни выше,
хоры поют, как с неба слышен глас,
занятий много -
инде, помолившись, в садах фруктовых над рекой гулять,
иль посмотреть на княжеский зверинец -
медведь там есть - лохматый и большой.
Украдкой можно кликнуть скоморохов,
чтоб во дворе нам сказку разыграли
о сером волке, князе и Яге.
Но девицам особенно приятно
наряды получать и в косы ленты,
платки пуховые, кокошники резные,
парчовые накидки, кружева.
Ну, выбирай гостинцы.
Эй, купчины! Сюда идите!
Красный свой товар
показывайте, чтоб княжна,
как птица райская нарядами сверкала,
невиданной доселе красотой!
(Юрий подходит с зеркалом, Чолхан с отрезами материи, лентами и прочем)
Чолхан Юрию.
- У ней лицо открыто! Это чудо!
Перед мужчинами, и двое молодых!
Федор.
- Мы для нее - рабы, запомни, хан, и тише!
(княжне)
Боярыня-княжна, нам угодить
тебе за честь великую считаем!
Покажем без утайки весь товар!
Вот ленты алые, везли их из-за моря,
а вот атлас на пышный сарафан.
Мамка.
- А это что за пятнышко, хозяин?
Смотри, Прасковьюшка, лежалый их товар!
Нянька Прасковья.
- И это убери, чай, не купчихи,
а то пестро, как хвост у петуха.
(княжна перед зеркалом, обращается к Чолхану)
- Что скажешь ты, купец -
ты молча смотришь -
мне не к лицу парча и бархат твой?
Чолхан.
- Я красоты такой досель не видел!
Как солнце украшать еще парчой!
Княжна.
- Так мне к лицу?
Чолхан.
- Как небу синему к лицу из туч убранство,
как морю пена на волне всегда к лицу,
тебе, княжна, к лицу любая лента,
Бесценный лал оправа не затмит.
Княжна.
- А эти ленты, бархат с кружевами
Из дальних стран заморских? Расскажи!
Что за князья у них, и что за вера,
красивы ли девицы и мужи.
Чолхан.
- Шелка, княжна, привезены с востока,
там за стеной есть дивная страна -
стена высока, конь не перескочит,
а дверь драконы охраняют!
Княжна.
- Страшно как!
Мамка.
- Ох, сказки врешь, купец!
Кто слыхивал такое - стена кругом страны!
Нянька.
- Чай, не забор!
Княжна.
- Ах, страшно как! Рассказывай скорее!
Кто там живет? Поведай, не томя.
Чолхан.
- Великий хан над тем народом правит,
живет он во дворце из хрусталя,
несчетно воинов имеет он кольчужных,
коней гривастых, преданных рабов,
там во дворце наложниц тьма прекрасных,
и день и ночь они прядут и ткут
из шелка ленты.
А носить не смеют!
Лишь та, которая прекрасней всех лицом