Тогда я просто подумала, что это предок Андре. А позже узнала, что это его прапрапрадед.Во времена войны между расами погибла его семья, и в живых остался только он. Он последний из этой линии рода и, считай, его новый основатель.
Я проходила мимо картин, проводя рукой по рамам, и выискивала общие черты лица между изображёнными. Почти в конце стены я увидела семейный портрет — мужчины и женщины. В прекрасной светловолосой девушке я узнала Даниэль. Её светлые волосы были собраны на затылке, скреплённые шпильками, а некоторые пряди были завиты и выпущены из причёски. Овальное личико девушки тоже обрамляли крупные кудряшки. Сверху на волосах красовалась маленькая тиара. Мужчина, стоявший рядом с ней, ласково обнимал супругу за плечи. Он, такой же высокий и статный, притягивал к себе взгляд, даже будучи изображённым на картине.
«Элоиз-Марти́н и Даниэль Эшборн»
Улыбнувшись тому, сколько любви читалось в глазах молодых людей, мне захотелось узнать, где сейчас отец Андре.
Вспомнив всплывший тогда в голове образ моих родителей, радостно улыбавшихся друг другу, я погрустнела. Я не помнила, был ли у них общий портрет, но я очень хотела снова увидеть их вместе.
Пройдя дальше, я снова улыбнулась. На портрете был изображён Андре. Всё такой же красивый брюнет со стальными глазами… только без серьги. В мундире, со шпагой на поясе и слабой улыбкой на устах. Я смотрела на его лицо, будто запоминая каждую морщинку, и понимала, что такими темпами могу легко в него влюбиться.
Я не заметила, как мой взгляд переместился на табличку под портретом, и я удивлённо расширила глаза. «Филипп Эшборн» — значилось там. Я снова посмотрела на мужчину и на табличку. Филипп. Не Андре.
— Вот вы где, госпожа Эйвелин, — раздалось за спиной, и я обернулась. Андре стоял рядом и лучился счастьем. Заглянув мне за спину, он улыбнулся ещё шире и снова перевёл взгляд на меня. — Я уже обыскался вас, а вы оказались в портретной галерее.
— А кто этот мужчина? — спросила я, указывая себе за спину.
— Это мой брат — Филипп, — ответил тот. — Он отсутствует, но скоро должен вернуться. Он уехал по делам в столицу, — Андре подошёл ближе и, сложив руки на груди, посмотрел на портрет брата. — Филипп мой старший брат. Наследник титула. Отцовская гордость. Но я никогда не ревновал отца к нему. Мы разные, поэтому у каждого свой путь. У меня всегда было больше свободы, чем у брата. Но я всегда старался быть похожим на него.
— Вы очень любите своего брата, — сказала я, смотря на Андре.
— Вы его тоже полюбите, Эйвелин, — ответил мне тот. Если бы я тогда знала, насколько правдивы были его слова…
Когда я попросила Андре прогуляться, он предложил мне свою компанию. Отказываться я не стала. А зачем? Андре мне тогда очень понравился. Я чувствовала, что он искренне хочет мне помочь и, возможно, даже понравиться. Но о последнем я пыталась не думать.
Всю дорогу по длинному коридору, что вёл к саду, Андре без остановок рассказывал о своём брате. Как тот поступил в военную академию, как закончил её с отличием, как поступил на службу к королю, каких заслуг добился. Не забыл даже упомянуть, как придворные дамы вешаются ему на шею. При этом он ухмыльнулся и подмигнул мне.
Оказавшись возле стеклянных дверей, ведущих в сад, я замерла в восхищении. Я не чувствовала их запах, но то, что я увидела… В своей жизни я ещё не видела ничего лучше, чем это…
Открыв передо мной двери, Андре вышел первым и подал мне руку. И молодец! Потому что, только переступив порог, я чуть не упала, споткнувшись на ровном месте. Рука Андре оказалась у меня на животе, а я успела вцепиться в предложенную ладонь мужчины и его плечо.
— Спасибо, — смущённо промолвила я, расправляя складки на юбке.
Огромная площадь позади поместья была усеяна разнообразными цветами. Некоторые из них я не знала, некоторые когда-то росли в мамином саду. Но сейчас это было не важно. Я как заворожённая смотрела на всё это великолепие не в силах оторвать взгляд.
Предложив свой локоть, Андре повёл меня вдоль тропинки вглубь сада, попутно рассказывая обо всех видах цветов. Я иногда тормозила, чтобы внимательней рассмотреть тот или иной цветок, почувствовать его запах, притронуться к его лепестку.
Единственные цветы, которые были в Преисподней — чёрные мороны. Они, внешне очень похожие на обычные камелии, имели буроватую окантовку по краям лепестков и источали сладковатый запах, способный на время затуманить сознание. У нас их чаше выращивали возле темниц, чтобы те напитывались негативной энергией. И их очень уважали придворные дамы. Как компонент для духов, конечно.
— Очень красивый сад, — промолвила я, выходя из оцепенения.
— Мама сама занималась обустройством сада, — ответил Андре. — С помощью садовников, естественно. Она у нас очень любит цветы.
Я улыбнулась. Каждый раз, когда он начинал говорить о матери, в его голосе появлялась нежность. Наверное, именно за это он мне понравился. Он с первой минуты лучился каким-то необычным светом, от которого у тебя на душе становилось тепло.
Оставив своего сопровождающего позади, я двинулась вперёд. Сворачивая в один из живых коридорчиков, я прошла чуть вглубь и остановилась на круглой площадке, окружённой высокими кустами с неизвестными мне цветами. Напротив коридорчика находилась белоснежная крытая беседка с витыми элементами.
— Эйвелин, — позвал Андре, подходя ко мне.
— Что это за цветы? — спросила я, не сводя взгляда с сиреневого цветка. Тысячи маленьких лепесточков собирались воедино вокруг пестика, образуя диковинный цветок.
— Это нарозии, — ответил Андре. Аккуратно взяв меня за запястье, он отвёл меня назад, чтобы я снова не попыталась прикоснуться к бутону. — Не советую. Возможно, внешне они и безобидны, но их шипы ядовиты.
— А что они тогда здесь делают?
— Их сок мама использует как универсальное противоядие, — ответил брюнет. — Вот такая загадка природы. Наша мать отличный целитель, маг-универсал. И в своё время она работала в лаборатории Его Величества и разрабатывала лекарства для армии. Тогда-то она и вывела нарозии. Все в поместье знают, что это за цветы, и редко заходят сюда.
— Здесь очень красиво, — промолвила я, поднимая глаза к небу.
— Вы всегда можете сюда приходить, — добродушно сказал Андре. — Только будьте осторожны с ними, — и кивнул на кусты цветов.
Весь оставшийся день заняла встреча с личной портнихой Даниэль, которая решила заказать для меня несколько платьев. Она относилась ко мне как к желанной гостье. Была доброй и внимательной, но всё-таки некая настороженность присутствовала. И в какой-то мере меня это радовало.
Поздно вечером, когда всё поместье погрузилось в сон, я долго не могла уснуть. Меня мучило осознание того, что путь домой закрыт, и я не имею возможности связаться с Белль. Накинув поверх ночной сорочки халат, я тихо спустилась на первый этаж и вышла через стеклянные двери в сад.
Воздух наполнился новыми ароматами. Ночные цветы подставили свои лепестки под свет луны, даря окружающим свой восхитительный запах. Я прогуливалась по каменным дорожкам, окружённым с двух сторон кустами роз, и сама не заметила, как завернула в ту самую беседку. В ярком свете луны она выглядела таинственно, если не мистично. Я прошлась по кругу этого прекрасного места и вдохнула чудесный аромат цветов.
Я помнила предостережение Андре, что нельзя трогать цветы, но не смогла удержаться. Я провела кончиками пальцев по сиреневым лепесткам, дотронулась до маленького зелёного листика… И только когда палец кольнула острая боль, поняла, что я крупно попала. Я поднесла ладонь ближе к лицу и прикусила губу. На подушечке пальца появилась маленькая капелька крови. В голове зашумело, а перед глазами появились чёрные пятна.
— Хоть в следующий раз буду думать перед тем, как что-то сделать, — прошептала я и провалилась во тьму.