Флавий отвесил подчеркнуто вежливый поклон. Показалось ли Хаидэ или впрямь в полумраке живого огня тонкие губы красавца-поэта искривила ухмылка?
- Ты хочешь увидеть танец Мауры, прекраснокудрая Хаидэ, хозяйка знатного дома и дочь непобедимого князя степей?
- Нет, я хочу узнать о тех, о ком ты промолчал. Кто она?
Хаидэ кивнула в сторону второй женщины.
- Эта? Она гадает по звездам. Речи ее для непосвященных смутны, но пророчества исполняются. Ей нельзя находиться в Элладе, потому что никто не знает богов, помогающих ей. Скинь покрывало, Цез.
Женщина откинула край полотна с лица и волос. В темноте, прорезаемой неровным светом, на Хаидэ глянул острый черный глаз на худом, как лезвие, старом лице. А второй, мертвый и белый, глядел поверх ее плеча. Змеи дыма среди колонн, казалось, зашевелились от пришедшего внезапно холодного сквозняка.
- Я надеюсь, ты не заставишь ее пророчить в моем чистом доме, охраняемом богами Олимпа? - проговорил Теренций, отворачиваясь от страшного невидящего глаза женщины.
- Как пожелаешь, друг мой. А то спроси, она может рассказать тебе о дне твоей смерти.
- Если ты будешь насмехаться над моим гостеприимством, Флавий, день твоей смерти не потребует пророчеств.
- Прости, я не хотел тебя обидеть. Я только говорю о том, что ей дана большая и темная сила.
- Да сохранит нас отец всех богов от темноты. Ее и так слишком много, ночь наступила. Идемте же.
- Мне интересен мужчина, - Хаидэ не собиралась отступать.
Женщина по имени Цез уколола взглядом неподвижно сидящую хозяйку. И та снова почувствовала, как ноет уставшая спина, до близкой судороги. Тихонько мерно задышала и, сосредоточившись, но не выпуская из внимания происходящее в зале, стала последовательно расслаблять мышцу за мышцей. Цез еле заметно кивнула и Хаидэ застыла, пораженная - она поняла, что с ней! Нахмурившись, стала смотреть и слушать, как Флавий представляет последнюю из своих диковин.
- Этот неинтересен тебе, госпожа. Не танцует, не пророчит, не говорит стихами. И как видишь, в нем маловато мужской красоты. Эй, ты! Повернись, дай госпоже рассмотреть тебя!
Мужчина поднял голову и, приложив руку к груди, поклонился хозяйке.
- Да хранит тебя Гестия и все богини Олимпа, госпожа, - голос мужчины был глуховат и спокоен.
- Благодарю тебя. А что же он умеет? В чем ценность? Откуда он?
- Он думает. Это писец из Египта. Рассказывали, что он был последним жрецом храма, который поглотил небесный огонь. Больше нету таких. Остался лишь его бог и он. Их двое.
- Так значит он - думает? И говорит свои мысли вслух? И каждая из них достойна быть начертанной на мраморной стеле?
- Я не изрекаю, достойная госпожа. Мысли, подвешенные в воздухе, не имеют цены.
Хаидэ рассматривала узкое лицо с большими глазами, коротко стриженые волосы и складки плаща на острых плечах.
- Ты хорошо говоришь на нашем языке, последний жрец. И ты только что подвесил свою мысль в воздухе.
- Нет, госпожа, она не висит сама, хвост ее сцеплен с твоим вопросом обо мне. Так плетется сеть мысли.
- И сейчас она продолжает плестись?
Египтянин бросил на женщину взгляд и промолчал. Зачем говорить то, что ясно без слов, прочитала она в молчании и покраснела. Разозлившись на то, что оказалась менее выдержанной в словесном поединке, сидела молча, думая, как закончить разговор. Но мужчинам надоело толпиться у дверей, и Теренций крикнул:
- Нас ждет ужин! Плохим я буду хозяином, если жирное мясо застынет и высохнет, а радость вина исчезнет в воздухе без пользы.
- Да! - с облегчением соглашаясь, мужчины покидали перистиль. По знаку Флавия стражники толкнули приведенных рабов следом.
- Э, нет... - Теренций преградил выход, - зачем нам старуха, просветитель? Ты хочешь приправить вкус мяса и фруктов горечью пророчеств? Отправь на корабль ее и этого, с длинным языком. Нам достаточно прекрасной черной девы, а мои рабыни уже ждут в покоях. И славные юноши будут виночерпиями.
- Оставьте мужчину мне, - Хаидэ, поднявшись с высокого кресла, нащупала ногой ступеньку и, подбирая драпировки роскошного плаща, сошла на мраморный пол.
- Он скрасит мой ужин.
Теренций захохотал.
- Ты назвала это мужчиной, прекрасная хозяйка, земная тень Гестии? Но я рад, что ты просишь его, а не красавца из купленных нынче рабов. Уверен, моя честь не пострадает. Болтайте, после вызовешь Флавия и он заберет свой говорящий кувшин. О-у, о-у!
Он приложил руку ко рту, изображая, как кричит в глиняную пустоту, и к уху, будто ожидая ответа.
- Стражник пусть сопровождает его, - поспешно добавил Флавий. И мужчины ушли, оставив в тихом дворе белесые дымы, растоптанные движением, стаю павлинов, сбившихся в кучу за колоннадой, и мерно мелькавшего на цепи красно-золотого зверя. - Проведите его во внешнюю комнату моих покоев, - отрывисто распорядилась Хаидэ и быстро прошла к выходу, не глядя на гостя-раба, мявшего в худых руках край грубого плаща.