— Пресветлые боги. Сколько уже лет Мизгирю, а всё как дитё. Крапива жалуется, что мужа не видит.
У нас уже был первый выпуск учеников из школ, которые Мстислава организовала. Учебники я написал по памяти из своего школьного курса. Благно файлы памяти исправно выдавали инфу, если я не помнил. Денег на обучение не жалели. Обучение было бесплатным. Это я настоял. Даёшь средневековый социализм!
Помимо этого ковались доспехи, мечи, копья, топоры. Складировались связками стрелы и арбалетные болты. Плюс я запустил производство ручных дульнозарядных ружей. Примитив конечно, но на уровень шестнадцатого — семнадцатого века тянули. Стрелков назвал просто, ничего не выдумывая — мушкетёры, от слова мушкет. С нами должны были идти четыре сотни легкой конницы. Две сотни наших хузар и две сотни присягнувших печенегов. Они нужны были, что бы никто разбежаться не смог из захваченного нами города…
Тряхнул головой отгоняя воспоминания. Скоро уже Босфор и Великий город — Константинополь. Пока ещё один из центров христианства. Через семь столетий ставший цитаделью ислама.
— Ярослав! — услышал голос Этны. Она была рядом со мной на верхней палубе головной карраки носившей имя «Мстислава». — Тебе бы покушать.
— Сама ела?
— Нет. Тебя ждала.
— Тогда давай поедим.
Мы спустились в каюту. Там уже всё было накрыто. Удивительно, но морской болезнью я не страдал. Сидели с Этной и уплетали тушёную картошку с мясом и овощами. Запивали вином. Муж Этны, Рольв шёл с нами, но на своём драккаре. У него был свой корабль и своя банда в семь десятков отморозков. Смотрел на Этну и воспоминания вновь перенесли меня назад на пятнадцать лет…
Уйдя от Каис, в смешанных чувствах, ощущая под ногами твердую землю, перебирала эмоции сжимающие сердце, ощущая как они медленно, но верно отпускают.
Мы ведь не только поговорили. Присутствуя на совете видя хмурые, а у кого-то и понурые лица слушала слова мудрой женщины, понимая их правдивость. Она не сдерживаясь ни капли распирала и жену Можжевельника и его самого. Даже не смотря на то что Айсбёрг была её любимой дочерью, ей влетело за всё и за неповиновение, за безрассудство и бездумность поступков. Каис, как истинная дочь вождя, как жена вождя и мать вождя имела неоспоримый авторитет, чем и воспользовалась. Приструнив на время неукротимый норов своей дочери и отговорив её мужа от непоправимого, разъяснив все последствия от исхода двух разных боёв. Задумавшись, мужчины признали правоту мудрой женщины собираясь отступить пока из толпы не вышел вперёд Рольв.
В чертогах отцовских на память сынам. Разве не эти слова мы всегда повторяем пред битвой, готовые пойти на смерть?! Матушка, разве мы готовы вот так просто отступить, закрыть глаза на нанесенный нам позор?!
— Рольв, прекрати! Наше оскорбление покрыли слова княгини, которая принесла свои извинения, или может быть тебе юнцу этого мало и хочется помахать секирой в бою?!
— Можно и помахать хоть с той же Этной, если княгиня принесла свои извинения, прося лично Можжевельника об отмене боя, то что мешает мне вызвать на кровный бой оскорбившую нашу честь чужеземку. Мы все видели её мастерство, но это не умаляет ответственности за сказанные слова!