Когда ритуальная часть закончилась, вихрем налетели гридни, притянув с собою охапки сушняка, и зажгли костер. Теперь игралась только веселая музыка – откуда-то взялся гусляр, кто-то мощно отбивал такт на бубне, а свирель вдруг перестала плакать.
Вокруг плясали и кружили хоровод, никто не стоял в одиночестве и не грустил. Молодежь радовалась жизни и пришедшей весне. Ольга тоже влилась в хоровод и веселилась со всеми. Недалеко от себя она заметила княжича, рядом с ним Свенельда и Калинку.
– Калинка! – обрадовалась Ольга и закричала, освобождаясь от рук, что пришлось разорвать, чтобы выйти из хоровода. Та услышала, огляделась и взмахнув рукой бросилась навстречу. Они обнялись.
– Ох, княжна, ну настоящая Леля! – восхищенно, вместо «здрава будь», проговорила Калинка, отстраняясь.
– Да и ты, дорогая, не хуже! – Калинке с ее глазами цвета черной вишни очень шел красный шитый плат. От похвалы девушка покраснела.
– Куда же ты пропала? Я волновалась! – задала самый важный вопрос Ольга.
– Прости, княжна, сердце увело… – Калинка оглянулась в сторону Свенельда, – Замуж негаданно взяли.
– Ты жена Свенельда?! Что ж не сказали!
– Так только что стала, сегодня ж Лельник…
– Поздравляю!
Они подошли к мужчинам, Калинка взяла за руку Свенельда и прижалась к его плечу.
– Прости, княжна, что умыкнул ее, – поклонился Свенельд, снимая шапку.
– Тебе, парень повезло, однако, в один день и сразу двух! – рассмеялась Ольга.
– Завтра берегиня не досчитается многих, – улыбнулся Игорь, – Он и мне только сегодня сказал. Боялся, что умыкнет еще кто?
– Так, княже, такую красавицу только в тереме держать и окна законопатить! – ответил Свенельд, прижав жену.
– Дозволь сказать, княже, – подбежал запыхавшийся гридень, – Ольх требует – пир сейчас начнется.
– Счастья вам, молодые! Подарки привезу завтра! Пойдем, Ольха?
Они долго поднимались к Подольским воротам, шли пешком, потому что не хотелось спешить. Говорили как друзья, подшучивали друг над другом. На Подол опускался вечер, слышалось пение, стройное, сильное. Ольга оглянулась, опять взвивались к небу костры и горели факелы. Простота и искренняя радость восхищали своей непосредственностью и искренностью – люди радовались жизни, делились ею со всеми. И Ольга поняла – она тоже хочет так жить, она одна из них.
В гриднице горело много свечей и факелов, светло было, как днем. Гости сидели за столами, но была тишина. Посреди залы, между столами стоял трое, все одеты богато, но «не по-киевски».
– Ромеи, – прошептал Игорь и потянул Ольгу за собой. Они остановились у возвышения, где сидел Ольх, Дира и Евпраксия. Ольга почувствовала, как что-то кольнуло ее в сердце.
Мужчина, что стоял в середине, медленно разворачивал свиток, кашлянул и произнес:
– Я – император Антигон, сын достопочтимого Варды приветствую вас князь Ольх, князь Игорь…
– Ох! Спаси Господи! – вскрикнула Евпраксия, привстала и тут же зажала рот рукою, села на место.
– Благодарю вас за приют, что оказали моей жене Евпраксии и дочери нашей царевне Елене. Мы желаем видеть их рядом с собой, надеюсь, вы не будете этому препятствовать!