И прав ведь Витя оказался; вон, как Анюта переживала, аж до сих пор тряслась.
Милая Княжна…
Он ещё сильнее голову наклонил, переносицей упираясь о голову Анны в самом искреннем жесте, какой Князева могла только себе вообразить, и спросил так же тихо:
— Но сейчас же всё хорошо?
Она подумала совсем недолго. Слеза впечаталась в ткань чёрной рубашки Пчёлы, когда Князева, чувствуя, как бабочки из живота поднялись куда-то в район грудной клетки, где и без них было вплоть до боли сладкой тесно, кивнула болванчиком:
— Хорошо.
Витя улыбнулся так искренне, что Анна, если бы щёку от рубашки его оторвала, только сильнее бы расклеилась. Он изловчился, целуя приятно сухими губами в самый лоб, и поймал тогда внимательный взор Фархада, которому Космос с двумя букетами в руках объяснял что-то, активно жестикулируя и всё в сторону Пчёлы и Княжны косясь.
Князева слышала всеобщий балаган, но как-то глухо — словно в берушах ходила. Она различала радостные восклицания новоявленного отца, но не слышала толком, о чем он с Берматовой говорил.
Она перевела дыхание, вздохнула, забивая себе нос мокротой, и спросила:
— Ты маме своей звонил?
Аня руки переставила, обнимая теперь Пчёлу за плечи. Он в ответ скользнул руками по спине её, крепко держа ладони на талии, так, что Князева на носочках к нему стала тянуться.
— Звонил, когда уже подъезжали, — кинул Витя в ответ и поднял свободной рукой подбородок девушки. Чуть ли не впервые за день заглянул ей в глаза и утёр большим пальцем бегущую по скуле слезинку. — Передал Капитанову поздравления с женитьбой от мамы.
Анна хмыкнула, бубня, что у «друга Валеры» фамилия была, вообще-то, Капитонов, и почти поправила его, как Пчёла вдруг жестом безумно интимным поцеловал её в щёку. Губами коснулся ровно там, где пробежать могла стёртая слезинка, и Князеву будто током прошило от этой щемящей нежности.
Новая дорожка от ласки его едва ли не скользнула по лицу.
Лёгкая соленость отдала на кончик языка Вити, когда он шепотом ей прямо в губы сказал:
— Спасибо, Ань.
— Не за что, — так же тихо кинула она в ответ и сама не знала, откуда нашла в себе силы усмехнуться по-доброму: — Люблю ведь тебя.
— Я сильнее, — уверил Пчёла, ощущая, как от признания, ставшего почти привычным, скрутило лёгкие сильнее, чем в первый раз. Прямо как от излишне крепкого табака.
Он мазнул губами по щеке, а потом осторожно поставил девушку на ноги, протянул ей, как считал, самый красивый букет, какой только нашёл в цветочном магазине возле Новолесной улицы.
— Это тебе, Анютка-незабудка.
Она усмехнулась, но сразу же рассмеялась, когда приняла от мужчины своего букет белых пионов. Те пахли приятно, и массивными лепестками гладили пальцы, стоило Ане притянуть бутон к лицу, чтобы легкие, ещё пару часов назад нывшие от тоски, наполнить ароматом середины осени.
— Спасибо. Красивые такие…
— С тобой не сравнятся, — уверил Витя. — Я тебя очень люблю, Ань. Люблю, слышишь? — повторил Пчёла и раньше, чем Князева успела ему ответить хоть взором, хоть словом, наклонился, поцеловал. Мягко-мягко, будто она от более крепких ласк могла рассыпаться песком.
Ане показалось, что весь мир тогда завращался вокруг неё, как в центрифуге, и девушка, душа очередной всхлип в признании Вити, ответила на его поцелуи. Руку свободную положила чуть ниже ключицы, согревающимися пальцами оглаживая изгиб плеча, сама потянулась к мужчине, едва не смеясь ему в губы от щекотки русых волос, коснувшихся её лица.
Она хотела сказать опять, что любит, но Пчёла перехватил девушку свою двумя руками за талию и на ступни поставил. Пальцем свободной руки он погладил Анну по щеке, не замечая умильного, но в то же время строго взгляда Екатерины Андреевны, уже спровадившей Сашу на второй этаж, в палату к супруге и новоявленной матери его сына.
Витя заглянул в глаза Князевой, проговорил:
— Давай, пошли с нами. Ольку поздравим. А потом домой, отдохнём. Давай?
— Давай, — кивнула Анна. Услышав только слово «домой» и «отдохнем» в одном предложении, она, вероятно, даже на полное безумие бы согласилась.
Словно в награду за покладистость Витя поцеловал её в кончик носа, а потом взял за руку и двинулся к лестнице второго этажа за Филатовыми, по ступенькам шедшим тихо-тихо, подобно мышкам.
По пути через регистратуру мужчина успел всучить букет лилий матери своей возлюбленной:
— Екатерина Андреевна!.. — вместо пожеланий проговорил Пчёла, чуть качнув ей головой. Берматова успела только охнуть, принимая уже четвёртый букет от бригадиров, и напоследок обернулась на кавалера дочери, который с Анной поднимался в палату к Ольге.
Князева облокотилась о плечо Витино.
Несмотря на усталость и натянутые до дрожи нервы свои, теперь она могла горы свернуть.
Комментарий к 1993. Глава 3. Не забывайте, пожалуйста, писать комментарии и оставлять обратную связь 😌 Я буду рада как объемному отзыву, так и одному предложению❤️ При помощи стандартной формы написать комментарий ещё проще😚
====== 1993. Глава 4. ======
Комментарий к 1993. Глава 4. Ох как всё закрутится!..
октябрь 1993
В Москву пришёл октябрь. Анна месяц этот любила, если он был сухим, и терпеть не могла в моменты ливней. Правда, с девяносто первого года она толком не замечала во втором месяце осени плохой погоды — то ли дело было в удачно-теплых сезонах, что друг за другом шли чуть ли не подряд, то ли плохую погоду пережидала не под козырьками остановок, а в салоне Витиной иномарки.
Девушка перед зеркалом стояла, одеваясь на работу. Собрала волосы повыше, надела ободок, спустив пару прядок сбоку от лица, когда Пчёла вышел из душа. От него пахло излюбленным и самим Витей, и Аней гелем для душа, на широких плечах, линия которых мягко переходила в перекаты мышц рук, собрались капельки воды.
Если бы Князева не была одета в водолазку и юбку, то обязательно бы руками собрала капли, обняла бы мужчину своего. Вместо того она подошла чуть ближе и красными от помады губами мазнула по скуле Пчёлкина.
Он только прицокнул языком, посмотрел в зеркало, возле которого собиралась Анна, и стал оттирать след, напоминающий оттенком и размазанностью своей высыпание:
— Только помылся ведь!..
— Ну, не прибедняйся, — кинула ему девушка, приподняла локоть, наугад пихаясь им по ребрам. Пчёла с напускной болью скривился, застонал, будто ему сковородкой кости пересчитали, и, только когда Анна засмеялась, брызгая вишневыми духами на шею себе, Витя её чмокнул в макушку.
— Какие планы на вечер, красивая?
Она в ответ поправила пиджак на груди, чуть покрутилась перед отражением, проверяя, чтобы юбка не задралась. Потом подняла взор, чуть запрокидывая голову на сырое плечо, стараясь укладку не портить, и сказала:
— Вроде, не строила. А что, есть идеи?
— Идей пока нет, — признал Пчёлкин и Анну развернул к себе так, что прижать бы мог, одним объятьем намочить её водолазку. — Но есть желание.
Князева в неприкрытом кокетстве стрельнула глазами куда-то за спину Вити. Он заметил, как у неё в зрачках вспыхнули искорки; прямо-таки новогодняя гирлянда.
— Насчёт желания — взаимно. Давай вариантов к вечеру накинем, решим, чем займёмся, — предложила она. Витя подумал недолго, отчего-то особенно сильно слухом зацепившись за «чем-нибудь займёмся», и потом с безобидной усмешкой кивнул.
Она наклонила голову вбок, пальчиками провела по русым прядям, какие уже до середины скулы почти доходили, и сказала ему:
— Не пора тебе стричься? — и сострила: — Скоро, как Фархад, хвостики сможешь собирать.
— Зануда, — кинул ей в ответ Пчёла так, что Анна вдруг довольно рассмеялась. Смех стих, только когда Витя откинул волосы назад, снял с вешалки чёрное пальто Князевой, раскрыл перед ней куртку в самом джентльменском жесте, какой подсмотрел из исторических фильмов. — Может, сейчас и поеду.
Девушка просунула руки в рукава, чуть задумалась, когда Пчёлкин поправил плечики ей, и спросила ни то у него, ни то у себя: