Валера хмыкнул выразительно, но не ответил ничего. Во рту стало только суше.
Захотелось смочить горло вином.
— Оль, давай на днях встретимся?.. — предложила девушка, сделав за Беловой пару шагов, но за ней к двери не пошла, притормозив без помощи Валеры у пустого рояля.
Ольга в ответ только процокала туфлями с острыми носами и, размахивая сумочкой так, что та била по ногам, оглянулась игриво за свою спину:
— Созвонимся, Князева.
— Тебе машину вызвать? — спросил Валера, догоняя Аню у середины зала. Бывшая Сурикова только шире зашагала и снова в кокетстве, каким очаровывала невероятно, покачала головой.
Громким голосом, напоминающим перезвон тонкого колокольчика, девушка сказала через половину ресторана:
— Я сама пройдусь. С двадцать первым тебя, Анюта!
Её спина скрылась за дверью, открытой предусмотрительным швейцаром ровно в тот миг, когда часы показали четверть девятого. У Князевой неприятно что-то сжалось в районе диафрагмы, отчего стало малость душнее.
Некрасиво, конечно, вышло. Даже очень.
Валера напомнил о себе прикосновением к локтю.
— Поехали?
Анна перевела дыхание — ладно, бывает. Всё бывает… Прикрыла глаза, сглотнув скопившуюся под языком слюну, по консистенции своей напоминающую пену, и качнула головой, подобно болванчику, стоящим на торпедо в авто Космоса.
— Сейчас. Расплачусь только.
Она по доскам «Павильона» застучала босоножками, стук которых в сравнении с дробью каблуков Беловой казался более глухим, махнула рукой Марку, требуя счёт. У официанта в алчности, едва ли прикрытой за вежливой улыбкой, вспыхнули глаза в ожидании щедрых чаевых.
— Давай я, — нашёлся Филатов, из внутреннего кармана жакета достал портмоне, забитый яркими купюрами. Только вот Анна, не собираясь ещё больших трат на себя принимать, пихнула его в локоть. За запястье схватилась, ногтями оставляя в меру глубокие полулунки на коже, и прошипела:
— Ещё чего? Убери!
— Да, Ань, мелочи ведь!..
— Ты лучше скажи…
Она достала из мелкой сумочки кошелёк. Отсчитала почти половину от своего аванса, полученного на днях, и, только когда Марк отошёл в сторону, делая вид, что интересуется удобствами других зажиточных гостей «Павильона», к Валере обернулась.
Спросила, не сдержав придыхания:
— Сюрприз… кто придумал?
Филатов почувствовал себя загнанным в угол. Ведь понимал явно, чьё имя Князева хотела услышать, — да это на поверхности лежало!.. — но отвечать не рэкетир торопился. Понимал, что подставит серьёзно любого, кого сейчас назовет.
Ведь явно не рада будет Анна «сюрпризу» в виде переговоров с Амори Делажем.
Валера неопределенно махнул рукой в горизонт. Ну, вот почему именно Косу так повезло, что именно Холмогоров, а не Фил сейчас по Ленинградскому шоссе в город возвращался? Его бы, наверно, даже Делаж, которого никто в глаза ещё никто из бригадиров не видел, не напрягал бы так, как напрягала Князева, смотрящая на него с плохо скрываемой надеждой.
— Ну, Анют, как я тебе скажу это? Сюрприз же! — он пожал плечами, вытаскивая из ваз свой букет и цветы, подаренные Ольгой, стряхнул со стеблей капли воды. Спросил, захотев вдруг побыстрее сесть в машину свою:
— Ты всё?
Князева поджала губы, вложила под чек несколько крупных купюр и потом только улыбнулась Филу чуть натянуто:
— Всё.
— Тогда поехали. Духи не забудь только!
Пчёла много выкурил до восьми часов вечера. Сидя в приёмной и места себе не находя от осознания, чем Князевой запомнится собственный день рождения, он Людке кинул, чтобы она Шмидта позвала; у бугая всегда была пачка сигарет, какие курила вся бригада за исключением Филатова.
За полтора часа из почти что полного блока, который Пчёлкин нагло стрельнул у человека Белова, осталось около пятнадцати сигарет. Анна бы обозлилась ужасно, если бы узнала, сколько он выкурил, но Витя не об этом тогда думал.
Он только снова и снова щёлкал огнивом у кончика сигареты, понимая, что привычный способ успокоить нервишки нихрена не спасал.
Вот же блядство.
Из пачки Витя вытащил шестую за полтора часа сигарету. В VIР-зоне ночного клуба с пафосным названием, какого Пчёла не удосужился запомнить, зазвенела трубка Саши, по размеру напоминающая шлакоблок. Белый посмотрел на стопку с водкой, к какой решил не притрагиваться до окончания переговоров, и потом, словно выплыв из забытья, вскинул голову, взял.
Витя затянулся глубоко в себя, горче делая слюну. Легкие сжались до размера кулака, когда Белов стал слушать говорящих, не говоря ни слова.
Кто? Кос с Делажем на борту? Или Филатов, подъезжающий к клубу с Аней? Оба варианта ему не нравились совершенно — до трясучки в поджилках. С Князевой он не знал, как объясниться, и даже выкуренные чуть ли не подряд сигареты ему ответа, подсказки не дали. И француза видеть теперь тоже не хотелось: слишком много проблем было от Амори.
Да и, чего уж там, беседовать с ним было бы не о чем без человека, говорящего по-французски.
Пчёла стряхнул прогоревший табак, скрывая дно пепельницы тонким слоем пыли, и обернулся к Саше. У Белого профиль остался таким же напряженным, и, казалось, даже грудь перестала от дыхания подниматься.
Витя снова затянулся, думая глушить мысли никотином.
Белов был прав: им нужен был человек, способный донести Делажу, чего бригада от него хотела. Но и себя Пчёла не считал виноватым; им нужен переводчик, да, не поспоришь, но Анна им становиться не должна была.
Не она, не сегодня, не так внезапно… Не её это. Князева боится структуры, в которой замешан Витя, её двоюродный брат, и не хочет в неё вливаться крепче, чем уже впутана сейчас.
И Белов знал это. Но сам же своим решением спасти переговоры только сильнее затягивал сестру в криминал, от которого у неё, в лучшем случае, мысли из головы улетали.
И это Пчёлкина злило до сих пор — злило так же сильно, как его собственная беспомощность.
Клубная аппаратура, едва ли освещающая зал для особо важных персон, мигала то белым, то синим цветом, когда Белов наконец сказал в телефон:
— Понял тебя. Чуть скорость сбавь. Не приехали пока.
«С Косом» — понял Пчёла. Радовался ли тому, что именно Холмогоров звонил? Витя не знал. Он потянулся к квадратному стакану с виски, который считал не более чем распиаренной версией привычного коньяка, но быстро отбросил руку.
Ему сегодня ещё за руль — по крайней мере, в идеале.
Саша ещё немного Холмогорова послушал, — тот, вероятно, шепотом объяснял, что сильно тормозить тоже не мог, — но ничего больше Космосу не сказал. Только сбросил и поправил рукава, какие решил всё-таки закатать.
— Где они? — спросил Витя. Сам удивился, каким упавшим стал голос. Хотелось верить, что от сигарет. Стоило, наверно, потушить окурок, но мужчина ещё одну затяжку смог выкурить.
Саня дёрнул щекой, словно кто-то потянул на себя невидимую нитку у самого уголка его рта, и сказал:
— У Склифа уже.
Сука, близко. Валера мог не успеть приехать до кортежа Делажа. Да если бы и успел, то навряд ли бы им троим хватило пяти минут, чтобы Анну в курс дела ввести, уговорить провести переговоры, и, чего уж там, успокоить.
Пчёла бы себя обманул, если б той необходимости не признал.
— Может, на Садовом в пробке встанут, — предположил Пчёла, не зная, кого утешить пытался.
Внутренности тряслись в такт битам, оглушающих парней и девушек в общем зале — представителей «золотой» молодёжи, способной оплатить свои выходные в одном из лучших ночных клубов столицы, но не «платиновых» детей, каким бы хватило средств на аренду отдельного зала, в котором можно и потанцевать, и покурить, и на мягких диванах полизаться в стельку пьяными.
Удары колонок доходили до мужчины по полу, отчего мелко дрожал алкоголь в рюмках и стаканах.
Белый снова усмехнулся уголком губ и откинулся на бархатную спинку софы, постукивая по полу широко разведёнными ногами:
— Главное, чтобы Фил на Патриках не встрял.