— Для начала, ты выберешь Фонд, в который я прямо сейчас перечислю деньги за вчерашний вечер, — глоток, наверняка, ледяного кофе, — а потом, мы продолжим знакомство.
Вскинула брови. Максимально странный клиент и заказ.
— Что ж, выбрать Фонд не сложно. Начнём с помощи детям.
Он молчаливо кивнул и вышел из кухни. Убрала со стола, вымыла посуду. Села на место с чашечкой горячего чая. Блаженство. Через несколько минут Тариэл вернулся с ноутбуком. А ещё через пять развернул ко мне экран с подтверждением перевода через онлайн кабинет.
Смутилась.
— Я верю.
Он одарил меня трудночитаемым взглядом и захлопнул компьютер.
— Предлагаю прогуляться.
Кинула взгляд за окно. Глаза заболели от яркости света, отражаемого искрящимися барханами.
— С удовольствием, только фея-крестная готовила меня к балу, а не прогулкам в мороз. Боюсь, стоит мне только высунуть нос в припрятанных нарядах, и украсит твой двор ледяная статуя.
— Так не пойдёт. Ты мне должна ещё шесть дней, — набрал номер. На той стороне ответили сразу.
— Виолетта, привези-ка нам тёплую женскую одежду…
***
Через несколько часов мы брели по заснеженной тропе вдоль хвойного леса. Воздух морозный, кристально чистый. Вдыхаешь — и лёгкие во всю мощь расправляют «крылья». Щечки и кончики пальцев пощипывает холодом, изредка, в медленном танце, на белое полотно опускаются снежинки. От дыхания причудливо клубится густой пар. Солнце ярко светит, но уже не греет. Здесь победила зима.
Тихо.
Не слышно ни людей, ни машин, только уханье совы вдалеке, да хруст снега под ногами. Несколько раз норовила упасть, так что меня крепко держали под руку.
Мы обогнули дом и спустились вниз по оврагу. Ночью я и не заметила в каком живописном месте оказалась. В чаще черно-белых гор, приютилось, ещё не покрытое льдом, озеро, обрамлённое густым, припорошенным снегом, лесом. Темно-синяя гладь, глубина, хранящая вековые тайны.
— Когда я была маленькой, отец часто вывозил нас в подобные места. Ему нравилось чувство единения с природой, — вздохнула полной грудью, рассматривая кайму противоположного берега.
— А потом?
— Потом жизнь стремительно изменилась, — втянула шею, по глаза прячась в вороте объемного свитера.
На меня вопросительно посмотрели.
— Долгая история, — отмахнулась, — и чертовски грустная.
— Как хорошо, что я обожаю драмы, — выразительно посмотрел, подталкивая к рассказу.
Смерила изучающим взглядом, щупая на предмет выявления сарказма или издевки, но нет, собеседник вполне серьёзен.
— Ну хорошо, — вздохнула и помедлила, решая, с чего начать. — Мой отец был успешным бизнесменом. Руководил строительной компанией, возводящей новомодные торговые центры в Европе, пару объектов было и в Эмиратах. Скупал акции в сфере фармацевтики, машиностроения, нефтеперерабатывающей промышленности. Заботился об экологии, спонсируя проекты по переработке пластика. Его очень беспокоила ситуация с мировым океаном. Мы жили в Париже. Счастливо.
— Неплохо, — хмыкнул.
— Да, он много работал, но и про нас с мамой не забывал. Затем, что-то произошло. Что-то такое, о чем мне не рассказывали, наверное, боялись напугать, ведь я была ещё малышкой. За несколько часов мы собрали вещи и вернулись в Россию. Отец начал пропадать сутками. Возвращался нервный, заведённый, иногда злой. Мама говорила, что он пытался решить проблемы с работой. Я видела, как гаснет его внутренний свет. В какой-то момент, мне показалось, что все наладилось. Родилась Злата и жизнь вернулась в прежнее русло. А потом отца убили. Машина взорвалась прям во дворе нашего дома. Этот страшный хлопок, звон стёкол, мамин плач — до сих пор шумят в ушах, стоит только вспомнить тот день. Убийц не нашли до сих пор.
— Кто занимается этим делом? — прозвучало глухо.
— Таймазов Алан Алимбекович.
Он кивнул.
— Я ходила к нему пять лет назад, носила мамино письмо, знакомилась с делом. С тех пор никакого движения. Писала жалобы во все инстанции, но меня отшвыривают, как надоедливую муху.
— Что было после смерти отца? — вернул меня к воспоминаниям.
— Через год умерла мама. Просто не проснулась. Вскрытие показало, что были какие-то сложности с сердцем, но я не верю. Думаю, ее тоже убили. За день до смерти она написала мне письмо, где сообщила о том, что все имущество переписано на убийц отца. Мы с Златой попали в приют. Когда мне исполнилось восемнадцать я оформила опеку над сестрой и забрала ее. Скиталась в поисках работы, пока не угодила в «Гейшу». Вот такая история.
— Любопытно, — прошёлся ладонью по щетине.
— А ты? Родители? Семья? Дети? — вопрос, который мучил меня всю ночь.
Он обжег меня долгим взглядом.
— Родители погибли, когда мне было двадцать пять. Семьи нет, — скупая крошка информации.
— Соболезную, — опустила глаза, не решаясь задать вопрос о том, как это случилось. Расскажет сам, если захочет. — Двадцать пять… а сколько же тебе сейчас? — предательски полыхнули щеки. — Или все-таки лучше сказать «вам»?
Он внимательно так, изучающе посмотрел мне в глаза.
— Есть предположения? — на губах заиграла ухмылка.
— Тридцать? — выглядит-то он ого-го! Не может быть слишком «старым».
Он зажмурил один глаз и показал пальцем «выше».
— Тридцать три?
Показывает «ещё выше».
— Сорок что ли? — пискнула в ужасе с округлившимися глазами.
Он рассмеялся.
— Нет, тридцать пять. Только не надо начинать выкать, — строгий взгляд из-под нахмуренных бровей.
А я ведь и не задумывалась раньше о его возрасте. Привыкла, что клиенты старше, и уже давно перестала обращать на это внимание. Но сейчас, почувствовала себя неуверенно. Маленькой, неопытной девочкой. Словно в шестой класс вернулась…Между нами пропасть.
— Ты расстроилась? — развернул меня к себе лицом.
— С чего бы? — напускное безразличие.
— Твои глаза отражают все, что ты так усердно пытаешься скрыть, — большой палец обвёл контур нижней губы.
— Я замёрзла. Вернёмся в дом? — была готова сказать все, что угодно, лишь бы прервать это чувственное прикосновение, разливающееся горячими волнами по телу.
— Конечно, — нехотя убрал руку обратно в карман и повёл к дому.
Перед входом в дом он неожиданно сказал:
— Прости.
Не успела спросить за что, как оказалась с головой в сугробе. Он раскатисто рассмеялся. Вот уж не думала, что взрослый, солидный человек станет заниматься детскими «глупостями». За мной не заржавеет. Слепила тугой снежок и кинула в обидчика. Улыбка с красивого лица стерлась, попавшим в него снарядом. Выплюнул снег, смахнул таящую массу с глаз.
— Ну, держись, — прорычал и кинулся ко мне в сугроб.
Сколько времени мы боролись в ледяной толще трудно сказать. Ни один из нас сдаваться не спешил, так что битва была ожесточённой и долгой. Если смех продлевает жизнь, то ко мне в копилку добавилось ещё лет пять.
Когда над лесом стали сгущаться сумерки, мокрые и уставшие мы поплелись в дом.
— По-хорошему, всю одежду оставить бы здесь, — отряхивал джинсы, облепленные снегом.
— Попытка засчитана, — смеюсь, выбирая комья из спутанных волос. — Здесь поможет только горячий душ.
— Это приглашение?
Нарочито строгим взглядом смерила негодяя. Недостаточно ему снежных измывательств? Он в защитном жесте поднял руки:
— Ладно-ладно, я просто на всякий случай уточнил.
Оставляя за собой снежные следы, моментально превращающиеся в лужицы, как какой-нибудь Йети, проскользнула в гостевую ванную комнату. Тот же хай-тек, что и на первом этаже. Скинула одежду на тёплый пол и шагнула под горячие потоки тропического душа. Заледенелое тело оттаивало, наполняя каждый миллиметр тяжёлой, но приятной усталостью. Выходить не хотелось, но урчащий живот гнал меня к холодильнику. С грустью посмотрела на наряды, которые не пригодились, скользнула в лосины и рубашку. Хорошо, что предусмотрительно взяла их. Высушила волосы, и сплела их в косу.
На первом этаже бурлила деятельность. Пищала микроволновая печь, пыхтел чайник, тихо играла музыка. Мужчина в одних серых спортивных штанах что-то помешивал на плите. Волосы мокрые после душа. Широкая спина со стальными мышцами, ямочки на пояснице. Вопрос на миллион — почему он не женат?