Кусаю пересохшие губы. Голова идёт кругом. Понимаю, что сейчас ничего не имеет значения, кроме биения его сердца. Все подождёт.
Остаток ночи не спала, прислушиваясь к размеренному дыханию. Когда не удавалось уловить звук, сердце цепями сковывал ледяной страх, и я изо всех сил напрягала зрение, разглядывая широкую грудь: в темноте вздымается ли? Каждый раз испытывала сумасшедшее облегчение при ее движении — живой.
За окном разыгралась стихия. Ветер завывал, резкими потоками бросая в окна пригоршни снега. Закручивал крупные хлопья вихрем, создавая снежные столбы. В любое другое время, я была бы рада такой погоде, но не сейчас. Ждала утро, как второе пришествие, в надежде вызвать врача, скорую, такси, Виолетту в конце концов, хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь ему или того, кто мог отвезти в больницу. Но погода отрезала нас от цивилизации, по крайней мере до тех пор, пока не почистят дороги. Запрещала себе паниковать. Страшно боялась, что недостаточно продезинфицировала рану и пойдёт воспаление. Надо бы уколоть антибиотики, но где их взять и что колоть? Надежда лишь на сильный мужской организм.
Ближе к утру его дыхание участилось, жилка на шее, которую удалось разглядеть в первых лучах солнца, билась слишком часто. Приложила руку ко лбу — у него жар. Аккуратно, насколько это возможно, вскользнула из-под головы мужчины, заменяя свои колени подушкой. Отправилась на кухню в поисках хоть чего-нибудь, что может помочь. В аптечке нашла таблетки для понижения температуры — ими смогу сбить жар, но ненадолго. Под руку попались новые кухонные полотенца, взяла их для компресса. Градусник, чашка и стакан с водой, чтобы запить лекарство.
Возвращаюсь в гостиную, он лежит в том же положении, в котором я его оставила. Бедность сменилась несвойственным ему румянцем, лоб покрыла испарина — последствия жара. Не хочется его будить, но лучше выпить таблетку сейчас, чем когда температура подлетит до небес. Мягко касаюсь волос, он тут же открывает глаза.
— Ты горишь, — оставляю руку на лбу. По сравнению с его кожей, моя ладонь кусок льда.
Он расплывается в блаженной улыбке.
— Чувствую тебя по-настоящему, — убирает руку со лба, прислоняя к губам, — боялся, что это очередной сон.
Видимо, он в бреду.
— Выпей это, — приподнимаю ему голову, подношу стакан с водой, кладу таблетку на открытую мужскую ладонь, — надо сбить жар.
Он задумался лишь на секунду и проглотил лекарство.
— Два, четыре, пять, семь, ноль, один. Позвони Дато, — вкладывает мне телефон в руку.
— Хорошо, на вот, поставь, — отдаю ему градусник. Смачиваю полотенце и кладу на лоб. Он слушается. Лежит с закрытыми глазами, не шевелится.
Ввожу вверенный мне пароль и телефон сам открывает смс в What’s app. Фотография девушки. Очень красивая. Красные губы на пол-лица, вторую половину занимают глаза, изогнулась в искушающей, призывной позе, аки кошка, чёрное кружевное белье, из того же кружева поясок прикреплённый к чулкам. Подписала фото: «соскучилась по тебе, милый». Имя контакта — Аня.
Унимаю сердечную боль, выхожу из мессенджера — не хорошо читать чужие письма, но эта смс открылась сама. Как послание-предупреждение с небес, наверное. Несмотря на обиду горечью разъедающую душу, звоню контакту с подписью Дато. Абонент быстро отвечает:
— Чего не спишь в такую рань, Таро? Девочка недостаточно тебя вымотала? — хрипло смеётся.
Очень интересно. Прочищаю горло, мне неловко после такого говорить с незнакомым человеком.
— Здравствуйте, меня зовут Аделина, — собеседник осекся на полуслове, едва не вывалив на меня очередную сальную порцию лишней информации. Он в один миг стал серьёзным и учтивым.
— Давид, приятно познакомиться. Что с Таро? — довольно быстро соображает.
— Он серьезно ранен. Я не врач, но выбора не было, так что зашила рану как смогла. Сейчас у него поднялась температура, нужно уколоть антибиотик или ещё что-то. Тут метель замела все дороги, скорая не проедет. Помогите, — последнее слово надрывно шепчу, сдерживая слезы. Это нервное.
— Могу с ним поговорить?
— Сейчас, — тихонько шмыгаю носом, стираю тыльной стороной руки одинокую слезу. Подношу телефон к мужчине, он приоткрывает глаза. Несколько предложений на незнакомом языке и он жестом показывает, чтобы говорила дальше я.
— Вы поможете?
— Я найду доктора. Не дай ему умереть, Аделина, — отключается.
Прекрасный совет! Сама-то я не догадалась. Вынимаю градусник — тридцать восемь и пять. Сменяю компресс на голове, смачиваю пересохшие губы. Он снова спит.
Сижу на коврике у дивана, вознося молитвы всем святым. Через полчаса вибрирует телефон — Дато. Отвечаю.
— В течение часа к вам приедет доктор. Посмотрит что как, если совсем плохо заберёт в больницу.
— Спасибо большое! — меня накрыло пятнадцатиметровой волной облегчения. Продержаться осталось не так долго. Тариэл изредка приходил в себя, смотрел на меня затуманенным взглядом, точно проверял на месте ли я и вновь проваривался в бездну.
Как и обещал Давид, примерно через час на пороге дома топал ногами высокий черноволосый мужчина, стряхивая снег с ботинок. Подскочила к двери, как ошпаренная. Он не один. Ещё несколько здоровенных мужчин воровато оглядываются по сторонам возле снегоходах. Страх по коже прокатился верхом на мурашках, поднимая на дыбы каждый волосок. Успокаиваю себя тем, что Тариэл сам доверился Дато, значит все будет в порядке.
Спешно справляюсь с замками и открываю дверь.
— Здравствуйте! Мы вас очень ждём, — думаю о том, спросит ли доктор о причинах такой раны и что в таком случае отвечать?
— Доброе утро, — окидывает меня цепким взглядом и шагает внутрь. Мужчина взрослый, за пятьдесят, в строгом чёрном пальто, брюках со стрелками и голубом пуловере. Чёрные волосы с проседью аккуратно зачёсаны назад, лицо свежевыбритое. Взгляд темных, как ночь, глаз умный, обстоятельный, взвешивающий. Высокие скулы и твёрдый подбородок наделяют его особой притягательностью. В руках огромный кожаный чемодан. Надеюсь в нем найдётся то, что нужно.
— Сюда, — приглашаю к дивану, на котором уже не спит Тариэл.
— Артур, старый черт, — улыбается наш больной и протягивает руку доктору.
— Таро, — сдержанно кивает и жмёт руку. — Снова пришёл спасать твою задницу. Стабильность — признак мастерства, — лёгкая улыбка проявляет носогубные складки.
— Не трепись попусту, посмотри, что там у меня. Так хреново давно себя не чувствовал.
— Мне нужно вымыть руки, — обращается доктор ко мне и я показываю на дверь санузла. Через несколько минут Артур уже разматывал, пропитанные кровью бинты. Кусала губы, нервничая как никогда в жизни. Наконец показалась зашитая мной рана. Сейчас она выглядит ещё хуже, чем ночью. Или мне это только кажется?
Доктор цокает языком и качает головой.
— Кто шил-то тебя? Не сам ведь?
— Я шила, — виновато пискнула, — время шло на минуты, медлить было нельзя. Простите, я первый раз, — прижала пальцы к губам, усмиряя панику.
Он окинул меня колким ледяным взглядом. Зажмурилась, ожидая услышать грязные ругательства врача.
— Молодец, хорошо справилась, — мягкая улыбка. — Видела бы ты, как он однажды себя зашил. Будто мешок штопал. Пришлось перешивать, чтобы сохранить товарный вид, — хлопает по-свойски Тариэла по плечу. Тот морщится.
— Все было не так плохо, — возражает больной, пристально разглядывая меня. Видимо, подействовало жаропонижающее.
— Внутренние органы не повреждены?
Любопытный взгляд.
— Сдох бы уже, если так, — о, как я люблю чёрный юморок врачей.
— Утром у него был жар.
— Это ничего, просто реакция организма на повреждение. Сейчас поставим ему укольчик и все будет хо-ро-шо, — открывает свой необъятный чемоданчик, выискивая нужное лекарство.