Колет антибиотик в вену.
— Полегче, жжёт же, — вскидываю брови в удивлении. Шила его на живую он даже не пискнул. А тут от укола в вену шипит.
— Прости, Таро, привык, что мои пациенты никогда не жалуются, — стал вводить лекарство медленнее.
— Почему? — вдруг вылетает у меня.
Он одаривает насмешливым взглядом.
— Я — патологоанатом.
Ну, разумеется. Как же сразу не поняла.
Уходя оставил таблетки, поскольку уколы делать я не умею. Велел следить за его питанием, давать больше жидкости и заставлять пить лекарство. У выхода обронил:
— Вы храбрая девушка, но не стоит за него так беспокоиться. Его просто так не убьешь, живучий, гад, — окидывает с ног до головы долгим взглядом, — и чертовски везучий.
Накинул пальто и был таков.
Глава 10
Обратила внимание, что здоровенных мужиков на улице уже не было, как и одного из снегоходов. Кто они и зачем приезжали? Закрыла дверь на все замки. От встречи с врачом остались положительные впечатления, хоть и возникли новые вопросы. Зашивал себя сам? Какая должна возникнуть ситуация, чтобы человек сам себя зашивал?! Что-то мне подсказывает, что я слишком приземлённо мыслю, когда думаю о нем, как о простом хозяине казино (да-да, такая картина вырисовывается, что подпольный азартный бизнес кажется детской игрой в песочнице). Но моей девичьей фантазии не достаточно, чтобы сделать новые предположения. Возвращаюсь к «больному». Он лежит довольным котом, улыбается. Не похож на человека, у которого меньшего суток назад через порез чуть внутренности не повыпадали.
«Он просто смс от Ани прочитал» — подсказывает мне внутренний голос. А я почти об этом забыла (нет). Кто я такая, чтобы в чем-то его упрекать? То-то же.
— Голоден? — не подхожу к нему близко, смотрю в глаза издалека. Он приобретает присущую ему уверенность и спокойствие, значит все не так плохо.
— Очень, — пылкий взгляд. Аня раззадорила, сама пусть и отдувается.
— Приготовлю что-нибудь, — выскальзываю в кухню, не дожидаясь ответа. Самой себе признаться невыносимо трудно, но кажется я испытываю жгучее чувство ревности с пряной ноткой злости. Так что все мои движения отрывисты и резки. Столь оглушающее чувство я прежде никогда не испытывала. Неистово печёт в области солнечного сплетения, что хочется разодрать грудную клетку и приложить к зияющей ране лёд.
И к кому? К человеку, которого знаю пару дней?
Как-то это ветрено. А что удивляться, сама же гадала почему он до сих пор свободен. Вот, пожалуйста, не свободен вовсе. Открываю морозильную камеру и выбираю что-нибудь из чего можно приготовить суп. Выловив подходящие куриные части, с силой хлопаю холодильником. Говорил семьи нет, а невеста, значит есть! Кто ещё стал бы присылать такие откровенные фотографии? Остервенело нарезаю лук, он злой, глаза щиплет, но я держусь, не плачу. Не дождётся! Притащил меня сюда, как игрушку. Что там сказал Давид? «Недостаточно вымотала»? Вот для чего он меня сюда привёз! Кобель! Тру на тёрке морковь, она брызжет соком и летит во все стороны. Ну ничего, недолго мне осталось продержаться.
Через сорок минут выключила плиту, суп готов. Злость испарилась, оставляя после себя выжженную пустыню. Наделена ли я правом ревновать? Нет. Мои чувства к нему — мои проблемы. Он ничего не обещал. Дорого купил меня, вот и забавляется. Мужчины полигамны, не стоит об этом забывать. Засунула подальше букет своих чувств, налила суп и пошла кормить кобеля, простите, больного.
Он не спал, так что стоило только показаться в арке двери, как на меня перевели тяжелый взгляд.
— Вкусно пахнет.
Сжала губы плотнее, поставила поднос на кофейный столик. Молча хотела помочь приподняться, но меня остановили:
— Сам.
Сам так сам. Села на краешек дивана. Зачем спрашивается сидишь, смотришь на него? Отправляйся восвояси до следующего приема пищи и таблеток. Но я, словно к месту приросла. Сверлила его глазами, пока он осторожно поглощал горячий суп.
Неделя закончится и он уйдёт, прихватив с собой мое сердце. Вот такая правда.
— Ты грустная, что-то случилось? — возвращает недоеденный суп на стол.
Ты случился.
— Все в порядке, милый, — особое ударение на последнее слово. Он понимающе прикрывает глаза, на лице кривая ухмылка.
— Ревнуешь?
— С чего бы вдруг? — получается очень убедительно. Ещё не хватало показать ему свою слабость.
— Хорошо, потому что это бывшая подружка, ничего серьёзного, — пожимает плечами и продолжает есть суп. — Ты отлично готовишь.
Внутри засияло солнышко, но я не позволила его лучам озарить мое лицо. Пусть помучается, для профилактики. Присматриваюсь к нему с опаской. Интуитивно чувствую, что зря позволяю прорасти зерну чувств к этому мужчине, но выкорчевать молодой побег рука не поднимется.
Тариэл
Сидит на краешке дивана чинно с осанкой королевы, руки одна на одной сложены на кругленьких коленях. В глазах бушует штормовое море. Мне льстит ее очевидная ревность, значит зацепил. Аня, конечно, не вовремя со своими фотографиями, но зато я теперь знаю — для неё это не просто работа. Отчетливо ощущаю выброс эндорфинов, хочется неконтролируемо улыбаться.
Приготовила для меня обед. От ее заботы сносит крышу. А ещё — она спасла мне жизнь. Без преувеличений. Не заштопай она рану вовремя, варился бы уже в аду, там для меня отдельный котёл. От этого испытываю к ней собачью преданность и верность. Не по себе даже.
Вижу, хочет задать вопрос. Знаю какой, но не знаю как на него ответить. Лгать не хочу, но и правда может оттолкнуть ее. Не время ещё правду рубить. Не готова.
— Что произошло ночью? — та же синева бушующего океана, выплескивает на меня ледяные воды.
— На нас хотели напасть, — обтекаемо, но и не враньё. Хотели ведь? Совершенно точно.
— Почему? — хмурит идеальные брови, котелочек что-то варит. Лишь бы не кашу.
— Из-за моей работы, — снова не обманул.
— Я слышала выстрел. Ты стрелял? — голос надламывается.
— Нет.
Она с облегчением закрывает глаза. Маленькая девочка, думает, что убить может только пуля.
— Что с тем человеком, который сделал с тобой это? — кивает на повязку на животе.
— Он жив, — чистая правда, ведь я пощадил его.
Она кивает своим мыслям и немного расслабляется. Филигранные вопросы. Мы балансировали на грани вскрытия суровой правды и я понимаю: она спросила ровно столько, сколько хотела обо мне узнать. Все подробности этой ночи решила оставить за скобками.
Мне и лучше.
Не хочу, чтобы она волком смотрела на меня и обходила стороной. «Но это все же случится» — шепчет черт на моем плече. «Ничего, привыкнет и никуда не денется» — шепчет второй с другого плеча. Вот так, ангелам нет места даже в моей голове.
Несмотря на состоявшийся разговор остаток дня она была непривычно молчалива. Попросила телефон, чтобы позвонить сестре, несколько раз меняла повязку и обрабатывала рану, заставляла глотать пилюли, кормила.
Доверенные Дато вывезли хлопцев из гаража, жмуриков закопали в лесу. Нетерпеливо поглядывал на телефон, ожидая звонка брата, чтобы узнать новости. Он молчал. Видимо, не все так просто, как казалось. В этом доме оставаться было опасно. О нем уже прознали, так что завтра мы уедем отсюда.
По-хорошему, я должен отпустить ее. Сделаю это, как только буду уверен, что мордовороты приходили только за мной, что о ней все ещё не знают. Эта ночь подтверждение моим опасениям.
— Можно?
Открываю глаза. Она неуверенно переминается с ноги на ногу у дивана, в руках книга. За домом сгустились сумерки. Молча подвигаюсь, усаживается рядом.
— Хочешь, я тебе почитаю? — робкий, голубой-голубой взгляд из-под полуопущенных чёрных ресниц. Какие красивые у неё глаза…
— Хочу, — удивляюсь ее выбору развлечений.
— В детстве читала в оригинале, мне очень нравилось. Решила купить сестре, но она предпочла «Гарри Поттера», — пожимает плечами, — тоже хороший выбор. Так что оставила собрание сочинений себе. Перечитываю на досуге, — неуверенно показывает мне обложку, автор — Жюль Верн, — сегодня на очереди «Таинственный остров», если ты не против.