— Человеческое спасибо, — улыбаюсь бабуле, потерявшей ко мне всякий интерес, поскольку ее внимание полностью поглотилось небольшим «ящиком» орущем об отцовстве, тесте ДНК и непутёвой матери-алкоголичке.
Через несколько часов мне доложили, что Татаринов Олег Вячеславович прошёл предполётную регистрацию на рейс, направлявшийся в Париж.
Что ж, чем дальше, тем интереснее.
Утро следующего дня. Париж, русский квартал. Тариэл.
— Таро, как же рад видеть тебя, — с распростертыми объятиями приближается Матвей — дальний родственник матери, седьмая вода на киселе, но мужик отменный. Хлопает широченными ладонями по спине, приветствуя. Коренастый, едва достаёт мне до плеча. — Ну что стал-то, как не родной, проходи, садись, — забегался по комнате, накрывая на стол: две рюмки, беленькая, хлеб, незамысловатая закуска.
— Я не буду, — отодвигаю от себя рюмку, сопровождая взглядом броуновское движение по кухне.
— Понял, — убирает водку и ставит фарфоровые кружки на стол. Как фокусник, из ничего сотворяет печенье с шоколадными крапинками, вафли, конфеты, из закромов вынимает отечественную сгущенку. От количества сладкого сводит скулы.
Русские хлебосольные люди. Чем богаты, как говорится.
— Какими судьбами? Земля слухами полнится о твоей блестящей «карьере», — с гордостью заявляет, наконец усевшись на скрипучий стул. Это ненадолго, пока чайник кипит. Сияет добродушной улыбкой, и не подумаешь, что мелкий жулик-карманник.
— Дело у меня здесь важное. Хочу с главой русской мафии встретиться. Есть выходы?
— О-о-о, он человек серьёзный. С ним лучше лишний раз не пересекаться, злой, как адовый пёс. До него глава поспокойнее был и поборы не такие высокие требовал — задумчиво потирает слегка тронутую светлой щетинной щеку, — а встречу организовать можно. Он не скрывается.
— А что с предыдущим случилось?
Матвей подскочил с места на пронзительный свист чайника и наполнил кружки.
— Так убили его, — моя нулевая реакция его удивляет и он округляет и без того крупные глаза до размера яичниц. — В глуши что ли живешь? — хохотнул, обтерев об себя руки.
Внимательно слежу за его бурной реакцией, смиренно дожидаясь конструктивного ответа. А он ждёт от меня озарения в памяти, которого не случится.
— Ну, дела, — хмыкает, медленно оседая на своё место. — Громкое убийство Разумовского раскололо криминальный мир Франции, ввергая в полугодовую смуту. Тут такое творилось… Странно, что ты ничего не слышал.
Я поперхнулся горячим чаем, обжигая язык. Не. Может. Быть.
— Имя не подскажешь? — громко откашливаюсь.
— Чьё? — потерял нить разговора Матвей, сосредоточенно пережевывая печенье.
— Разумовского как звали?
— А-а-а, так Константин он, по батюшке Андреич, — с набитым ртом, распыляя крошки в стороны, пробормотал Матвей.
Вот так новости.
Аделина дочка главы русской мафии во Франции. Неужели она об этом не знала? Не поверю. Я, значит, убийца, бандит, преступник, а отец ее, что же, чист, как Агнец Божий?
Маленькая лицемерка.
Примерно через два часа я стоял перед массивной, резной дверью одного из самых популярных приватных ресторанов Парижа. Матвей неуверенно переминался с ноги на ногу, опасливо выглядывая из-за моей спины.
— Ну, что ж, моя миссия выполнена. Дальше ты сам, — крякнул, почёсывая лысеющий затылок и зажмурив один глаз. — Я здесь обожду, погодка — класс, — шмыгнул красным носом в противовес сказанному, мечтательно разглядывая кучкуюшиеся друг с другом пуховые облака, медленно роняющее на землю снежную крупу.
— Струсил что ли? — безобидно подначиваю, мне одному и вправду спокойнее будет.
— Что ты! — моментально вспыхнул, а затем разом осел, при виде бравых ребят, вышедших из ресторана покурить. Они окинули нас профессиональным взглядом и немного напряглись. Говорят на французском, но рожи медвежьи — русские.
— Просто должок у меня перед ним, — шепчет, цепляясь за рукав моего пальто.
— Хочешь остаться с ними один на один? — иронично выгибаю брови, оглядываясь на него через плечо.
— Бог с тобой! Подожду тебя в машине, — уверенно сообщил и быстро ретировался.
Сопроводил его насмешливым взглядом и принял деловитый вид.
— Здорова, мужики! — подхожу ближе к вышедшим из здания парням, сладко затягивающимся табаком. Они таранят меня свинцовыми взглядами без единого намёка на эмоции. — Мне бы с главным перетереть.
Тот, чьё лицо обильно изрыто оспинами, отмер первым:
— Кто такой? — покручивает сигарету в пожелтевших от никотина зубах.
— К боссу отведи, — игнорирую его вопрос.
— Ты че борзый-то такой? Берега попутал? — вынимает из-за ремня пистолет и щёлкает затвором.
— Не рекомендую, — цокаю языком, осторожно кивая в сторону фигурно остриженных вечнозеленых кустов. Там, совершенно «неприметно» расположился чёрный фургончик, в лучшем духе кинематографа. — Похоже, вас пасут.
Здоровяк с недовольной порепанной рожей прячет оружие, кривя рот в подобие улыбки, больше смахивающей на оскал.
— Не ты ли привёл их? — отмирает второй. Лицо расчерчивает шрам, оканчивающийся у уголка губ, из-за чего он говорит медленно, нараспев и на одну сторону.
Где он таких красавцев отыскал.
— Скажи, я по поводу Разумовского пришёл.
При звуке знакомой фамилии мужики встрепенулись, многозначительно переглянулись и достали рацию. Через несколько минут я уже следовал за амбалами в вип-ложу русского мафиози. Прт виде меня он снял с колен нафуфыринную девушку и, шлёпнув по заднице, отправил восвояси. За ней последовали еще трое человек, оставляя нас с ним один на один. Долгий строгий взгляд карих глаз изучает меня с ног до головы. Пальцы безостановочно перебирают чётки.
— Что тебе известно о гибели Разумовского? — вот так просто, без прелюдий. Заинтригованным прищуром скользит по моей фигуре, задерживаясь на деталях: дорогие швейцарские часы, начищенные до блеска итальянские туфли, французское шерстяное пальто и русская морда с грузинскими мотивами. Судорожно соображает кто я такой, хоть виду и не подаёт.
— Предлагаю баш на баш, — слитным движением усаживаюсь в кресло напротив него и принимаю вальяжно-расслабленную позу. На входе в ложу напряглись бойцы, в ожидании команды «фас» — ладони нащупали огнестрельное.
— Кто ты такой, чтобы предлагать мне сделку? Или говори все, что знаешь, или тебя вынесут по частям, — огрызнулся с хищным оскалом на губах. Он не шутит, я тоже.
— Агаларов Таро, — протягиваю ладонь с посылом добрых намерений. Он задумчиво на неё глядит и жмёт в ответ.
— Мясник?
Киваю головой, ох, как же не люблю я это прозвище.
— Саша Волк, рад знакомству, — щёлкает зажигалкой, подкуривая сигарету. — Птица высокого полёта, стало быть — многозначительная пауза, в которую он выпускает дым кольцами, — все ещё интереснее…
— Суть дела проста: ты помогаешь найти мне одного черта-беспредельщика, а я делюсь информацией.
Долгая затяжка распаляет кончик сигареты докрасна, быстро уничтожая табачный стержень до фильтра. Медленно выдыхает густой дым через ноздри, наподобие дракона. Размышляет. Прикидывает варианты.
— Не мне тебе толковать о правилах, — раздавливает фильтр с кончиком пепла о дно пепельницы в виде черепа, — своих не сдаём…, - поднимает хитрющий взгляд, щупая меня на предмет важности информации.
Торгуется.
— Если я скажу, что этот человек замешан в убийстве Разумовского? — у меня в рукаве козырь. Матвей просветил меня о чувстве долга Волкова перед бывшим главой, поскольку тот вытащил его буквально из помойной ямы.
— Враг моего врага — мой друг, — щёлкнул пальцами, принимая решение.
В его лице я обрёл союзника, а значит, повысил свои шансы на успех. В чужой стране найти человека, опытно скрывающегося от лишних глаз, все равно что иглу в стоге сена отыскать. Той информации, что мне удалось добыть оказалось более чем достаточно для быстрого розыска.
Волк отдал приказ своим ребятами и через час комфортного пребывания в ресторане перед нами предстал татарин, он же Татаринов, он же прыщ на заднице у слона.