— Погоди, Волк, не торопись. Сначала он вернёт все, что украл у Разумовских, затем передаст информацию о наркотрафике пилюль и только потом…
— Я даже пальцем не пошевелю! — хохочет старший Орлов и, как по мне, так совершенно заслуженно получает по своей наглой морде. Давно кулаки чешутся.
— Не хочешь? Заставим!
Аделина отошла к окну, развернувшись спиной к дивану, на котором важно восседали хлопцы. Хочет присутствовать, но глаза ее не привыкли к жестокости. Что поделать, иначе в нашем мире не получается.
Егор сидит притихший, глядит в одну точку потухшим взглядом, витая где-то далеко. Не пугает его ни Волк, ни я, ни куча ребят с оружием наперевес.
— Предлагаю сделку, — вдруг выдаёт он, поднимая, пропитанный осмыслением взгляд.
Волк удивлённо присвистнул.
— В обмен на свою свободу я выдам всю информацию, бумаги, явки и пароли. Помогу переоформить, украденное имущество, обратно на Разумовскую.
— А как же я? Об отце совсем не думаешь, щенок!
Егор отстранённо взглянул на отца и хладнокровно заявил:
— Я свою жизнь на твою не променяю.
Аделина
Покидала особняк, крепко прижимая к груди детские шкатулки. Таро шёл за мной тенью, защищая, казалось, от всего враждебно настроенного мира. За спиной раздался выстрел, спугнувший стайку ворон, ютившихся в облысевшей кроне дуба. Как бы я ни желала возмездия, осознание, что этот хлопок стал точкой в жизни, пусть и паршивого, но все же человека, отдавалось щемящей болью в груди. Глаза наполнилось слезами.
— Нам нужно поскорее убраться отсюда. Все же достаточно пошумели, — торопил Таро, помогая занять место в машине.
— Я рада, что все наконец закончилось…, смахнула ладонью одинокую слезинку, наблюдая в окно быстро сменяющийся пейзаж.
— Ты умница, хорошо держалась. Открыть их получится? — кивнул на шкатулки в моих руках.
— Конечно, все просто. Здесь зашифрованы географические координаты городов, в которых мы с сестрой родились, — кручу колёсики на своей шкатулке, выставляя цифры в нужном порядке, — я — в Париже, Злата — в Москве.
— Действительно, ничего сложного, — весело хохотнул. — И ты что же, наизусть их помнишь?
— Свой — да. Сколько раз его вводила… так… девятьсот двадцать восемь восточной долготы, — раздался щелчок затворного механизма, — готово!
Внутри, на синем бархате лежала небольшая чёрная флешка и, запечатанное в конверт, письмо.
— Вторую откроешь?
— Нет, она не моя. Отдам ее Злате, — исполненная нетерпением, вскрываю свой конверт.
«Дорогая дочь!
Мне остаётся лишь теряться в догадках о том, какой путь ты проделала, прежде чем прочесть это письмо. Я безмерно счастлив тому, что ты смогла.
В шкатулке лежит флешка. На ней вся информация о новационном лекарстве. Лекарстве будущего. Прошу тебя доработать его и выпустить в свет. Закончи мое дело.
Прости за то, что скрывал правду о себе. Я пытался вас уберечь…
Горжусь тобой, моя маленькая принцесса, и очень люблю!
Папа».
Наконец, достигла точки невозврата, позволяя себе разрыдаться. Я тоже люблю тебя, папочка, и очень скучаю…
Таро глядел на меня перепуганными глазами, не понимая причины, вдруг случившегося срыва. Остановил машину, в ближайшем кармане, пробежался по письму глазами.
— Иди сюда, — прижал к себе, умостив подбородок на моей макушке.
Сколько так просидели посреди оживлённой магистрали — одному Богу известно. Всхлипывала на широкой груди Таро, роняя слёзы на его темно-синий пуловер. Он гладил меня то по волосам, то по спине, пришёптывал что-то успокаивающее:
— Все позади. Теперь ты сможешь вернуться в родной дом, оплатить учебу сестре и ни в чем себе не отказывать. Продолжить дело отца.
— Да, но это не вернёт мне родителей…
С этим утверждением не поспоришь. Он тяжело вздохнул и прижал меня к себе сильнее, предоставляя возможность как следует выплакаться ему в «жилетку». Женщине иногда надо вот так просто поплакать. И это большая удача, если рядом есть тот, кто подставит для этого своё плечо, а не станет упрекать в плаксивости и чрезмерной впечатлительности.
До отеля добрались к полуночи. Не в силах больше что-либо обсуждать или делать, мы завалились спать.
***
Несколько дней незаметно пролетели. Таро с Волком накрыли три склада с псевдотаблетками, готовыми отправиться в тур по Европейской части континента. Средства на их утилизацию будут затрачены из кошелька Орлова. Он — единственный наследник внушительного состояния, но счастливым его это не сделало. Все деньги мира не заменят ребёнку (а мы все дети, пока живы наши родители) родительской любви. Так что, в тот раз, когда мы вместе посещали нотариуса для удостоверения крупной сделки по передаче в мою собственность имущества Разумовских, включая доли в компаниях и банковские счета, на которые были возвращены все средства, Егор выглядел нестерпимо грустным.
Я не отыскала слов, чтобы подбодрить его. Поэтому просто поблагодарила за то, что помог Таро с наркотиками, а мне вернул состояние. Ещё он оплатил реабилитационное лечение той девушке из особняка, которая, как оказалось, была зависима от этих таблеток. Тариэл сказал, что в России ее ждут мать и маленькая предприимчивая сестра. Так что после лечения он организует ей «трансфер» на родину, мол у него долг перед малышкой.
После получения документов о праве собственности я, в порядке дарения, переоформила на Злату половину родительского «наследства».
Кстати, о сестре. Ее тур по Европе оканчивается поездкой в Париж. Здесь я ее и планировала перехватить, продлевая новогодние каникулы.
— Что тебя беспокоит?
Тариэл расправил, нахмуренные брови и поднял на меня отстранённый взгляд.
— Почему ты решила, что что-то не так? — пытается улыбаться, но его глаза остаются сосредоточенными.
— Ты уже десять минут размешиваешь сахар в кружке с кофе.
Он удивлённо взглянул на свои пальцы, продолжающие наворачивать круги вдоль фарфорового обода, и по-настоящему хохотнул.
Взъерошил пятерней волосы, откидываясь на резной стул.
— Остался у меня один нерешённый вопрос.
— Какой?
— Помнишь нашу поездку за город? Орлов заказал меня каким-то болванам, но важно не это. А то, что об этом доме никто не знал, кроме моих близких друзей. Стало быть, кто-то из них предатель… Вот меня и гложет: кто?
— Быть может, этому есть другое объяснение?
— Очень хотелось бы на это надеяться…
На экране телефона сплыло уведомление — смс от Златы: «Час пути до Парижа». Накрыла своей ладонью его горячую руку, в жесте поддержки:
— Все образумится, — ласково улыбнулась, поймав взгляд серебристых глаз. — Мне пора. Через час приедет сестра, хочу показать ей Париж. Сниму здесь номер. Нет! Не смотри на меня так! Ночевать буду с ней, — рассмеялась, от тех выражений, что сменялись на его лице.
— Не хочешь познакомить меня с сестрой?
Я замялась.
Для меня это серьёзный шаг. Злата — вся моя семья, а вдруг они не поладят? Что тогда?
— Честно признаться, не думала об этом…, - отщипываю от бумажной салфетки мелкие кусочки, чтобы занять чем-то руки.
Таро резко поднялся с места, кинул на стол несколько купюр, не отрывая от меня сосредоточенных глаз.
— Что сидишь? — мимолётный взгляд на часы, опоясывающие широкое запястье. — Хочешь, чтобы маленькая девочка бродила по большой столице одна?
— Ты шутишь?
— Нет. Куда прибывает автобус?
— Автовокзал Галлиени, — бормочу, удивленная его уверенностью и напором.
— Давай-давай, времени мало, до него ещё надо добраться, — хлопает в ладоши, подгоняя меня, как какую-нибудь нерасторопную квочку. Губы самопроизвольно растянулись в добродушной улыбке, резво подскочила с места, прихватывая с собой компактную сумочку.
На вокзал, стараниями Таро, поспели вовремя. Даже недолго пришлось подождать прибытия нужного рейса. Когда моя маленькая девочка спрыгнула со ступеньки автобуса, все внутри радостно затрепыхалось. Почти сорвалась с места, чтобы подбежать к ней, но Тариэл положил руку на мое плечо: