- Почему она не обратится за помощью к дознавателям? Или к тому же вису Риагдалю?
- Да, ей же никто не поверит! Общение через сон в реальности – такое невозможно в принципе, ее поднимут на смех!
- Не поднимут. Это черная магия. И дознаватели, и конешер не будут сомневаться в ее словах.
Известие о черной магии, оказалось для оборотня ударом.
Я его понимаю: эта магия была не просто вне закона, ее искореняли с таким неистовством, что даже намек на подозрение – и человек пропадал в застенках дознавателей.
Если бы эта девушка сообщила в соответствующие органы, мага скрутили бы в момент.
- Я... она... Ей нельзя заявлять о черной магии... Ее отец из фанатиков, если она окажется втянутой в расследование или будет вызвана в суд, он отречется от нее. Тогда ей придется совершить ритуальное самоубийство... – тяжелые слова камнями падали в тишине. - Впрочем, то же самое произойдет, если она потеряет девственность до свадьбы, - добавил он совсем глухим голосом.
Оборотень нервно провел рукой по волосам, взлохматив и без того торчащую копну волос. А я судорожно размышляла, пытаясь разобраться в этой сумасшедшей ситуации.
Во-первых, теперь понятно, что речь о человеческой девушке из Грендрагоры, - только там еще существовали представители секты с подобными жуткими принципами. Они построили свое селение вокруг камня – обломка скалы, которому и поклонялись, причем их, придуманная ими же религия отличалась кровавостью и нетерпимостью. Кстати, выходить замуж, как и жениться, им можно было только на представителях своей общины, оборотень хоть знает об этом?
Да, интересный момент:
- Она твоя пара?
Элинар выдержал мой взгляд.
- Да.
Ответ прозвучал веско, наверное, знает. Мда-а, час от часу не легче. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их наступления.
Итак, сообщать дознавателям нельзя. Если маг – мелкая сошка, то можно обратиться к конешеру, я была уверена, что он сможет провернуть все так, чтобы дело решилось в подвалах службы безопасности и до суда не дошло. Но, честно говоря, в этот вариант верится с трудом – мелкие сошки обычно не занимаются черной магией, и не только из-за риска быть пойманными. Существенным препятствием является тотальное уничтожение имперскими службами любой информации по вопросу, у них банально не хватит возможностей, чтобы добраться до нужных архивов.
Скорее всего – это кто-то из очень сильных магов, а тогда даже власти конешера будет недостаточно, чтобы обойтись без свидетельских показаний девушки.
- Она знает, кто этот маг?
- Да.
- Кто?
- Вису Гартраэндоор.
Мои глаза, наверное, округлились. Наш преподаватель по алхимии?! Нет, он, конечно, был пренеприятным в общении: язвительным, циничным и с садистскими наклонностями, но здесь таким было большинство профессорского состава. Но – черный маг?!
Хотя, с другой стороны, он отлично вписывался в составленный мною "портрет преступника". Аристократ, представитель одного из древнейших родов, очень сильный маг и довольно скрупулезный ученый... Я еще удивлялась: почему он остается в нашей академии, когда вполне мог бы преподавать в гораздо более элитных заведениях. А самым ужасным было то, что я поняла: из ситуации придется выбираться своими силами.
Я ходила взад и вперед, просчитывая варианты, крутила их так и эдак, оборотень терпеливо ждал. Наконец, я остановила свой выбор на одном из сценариев, - не могу сказать, чтобы он мне нравился, но все остальные были еще хуже. Оставалось выяснить еще один вопрос.
- Имеет ли для тебя значение, кто и каким способом вам поможет?
- Для меня имеет значение, что я буду должен за помощь.
Не дурак, и с понятиями о чести. Хороший парень. Если уж и совать свою голову в петлю, то хотя бы за такого.
- Молчание. Ты должен будешь мне молчание обо мне и моей помощи, в чем бы она ни выражалась.
- Молчание – это условие твоей помощи, верно? А что я должен буду тебе в качестве оплаты? Деньги? Услугу? Долг чести?
- Возможно, я когда-то попрошу тебя о помощи. И я бы хотел знать, что смогу на нее рассчитывать, независимо от того, кто я на самом деле.
Элинар, кажется, подвис. Хотя, нет, следующий его вопрос, заданный хриплым голосом, показал, что он просто осмысливал услышанное: