- Хватит, - строгий голос Нэя ворвался в забытье, из которого я понемногу выходила. – Ты уже отдаешь ей свой жизненный резерв, еще немного – и останешься без магии.
- Может, это и к лучшему? – от голоса Элинара веяло усталостью и безнадежностью. – Наарис теперь будет жить, но за меня ее все равно не отдадут. А без нее – не все ли равно?
- Дура-ак, - с трудом просипела я, поворачиваясь набок, и закашлялась.
Оборотень от испуга аж отдернул от меня руки. Ласковый поток тепла прекратился, и захотелось самой потянуться за его руками, но я строго одернула себя и огляделась.
Видимо, отключалась я ненадолго. Наарис еще была в стазисе, но я уже видела, что все получилось, – руки целителя порхали, заканчивая лечение.
- Подожди, - прохрипела я, увидев, что Нэй хочет завершить плетение.
Под удивленным взглядом оборотня подползла к девушке, прикидывая, как лучше реализовать свою задумку.
- Поделиться энергией сможешь? – у меня сейчас магии было ровно столько, чтобы не выгореть, и то – только благодаря Элинару, а накопители, оставленные целителю, тоже уже были пусты.
Вместо ответа Нэй прикоснулся ко мне, оставляя себе, похоже, только минимум, необходимый для выведения девушки из стазиса.
Энергии было немного, но мне и этого было достаточно. Вспомнив, что на столе есть эликсиры для восстановления резерва, и буркнув Элинару, чтобы выпил как минимум одну дозу, принялась работать в ауре девушки, пьяно подхихикивая своим мыслям, - похоже, таким у меня был откат от сложного ритуала.
Магии и правда понадобилось совсем чуть-чуть, зато работать приходилось ювелирно. Когда я закончила, круглые глаза принца были для меня лучшей наградой.
- Все, можешь выводить, - кивнув ему в подтверждение своих слов, потянулась за бутылочкой с эликсиром.
Не знаю, что об этом всем подумал Нэй, но он промолчал, и вскоре, закрыв плетение, осторожно вывел Наарис из стазиса, наложив усыпляющее заклинание. Дыхание девушки стало ровным и спокойным, щеки порозовели, а черты лица разгладились, и мы все перевели дух.
Потом сидели втроем, опираясь кто на что придется, и молча пили по второй дозе эликсира. Через пару часов, когда небо за окном стало окрашиваться в предрассветные тона, я решила, что достаточно окрепла, чтобы уйти.
Но прежде, чем выйти за дверь, нетвердой походкой вернулась к Элинару и потребовала:
- Откройся!
Похоже, он был полностью деморализован моим поведением, поскольку мгновенно послушался, даже без каких-либо возражений, и только обалдело пялился на меня, пока я ковырялась в его ауре.
- Молодец, хороший мальчик! – закончив, я потрепала его по щеке и перевела взгляд на не менее шокированного Нэя. – И ты хороший... э-ээ... принцык!
Вот после этого я ушла.
Часть 7.
Вставала я утром тяжело. Только мысль о том, что иначе я наведу на себя подозрение, не позволила мне наплевать сегодня на пары.
Первые два занятия прошли как в тумане, а потом образовательный процесс был сорван, так как преподавателей выдергивали с уроков, а академию наводнили дознаватели. Что делать студентам, никто не сказал, поэтому все болтались, где хотели: большинство крутилось во дворе академии, пытаясь выяснить, из-за чего сыр-бор, часть – разбрелась по корпусам, часть – отправилась в город или в парк, а я – спать.
Подробности "шокирующей трагедии" я узнала уже вечером от Зеви.
Оказалось, что наш алхимик "преподавал только для прикрытия, а сам занимался черной магией", что вчера он "не справился с ритуалом" и что с ним "случился взрыв магического резерва", что, в общем-то, периодически происходило с чернокнижниками, а потому – никого не удивило.
Живого, хоть и покалеченного вису Гартраэндоора – хотя, какого вису, думаю, его лишат титула, если уже не лишили, - нашли после того, как он не явился на пары. Комната, в которой он проводил свои незаконные опыты, оказалась настолько хорошо защищенной, что взрыв не вышел за ее пределы. Если бы не это обстоятельство, конечно, его нашли бы сразу.
На мой вопрос, не известно ли, какой именно ритуал проводил наш преподаватель по алхимии, когда с ним случилась эта неприятность, Зеви ответила, что вроде он ставил эксперименты на своем теле. И, - следующее она сообщила мне шепотом и с округленными глазами, - говорят, что та часть тела, на которой он тренировался, обгорела до неузнаваемости.