Это было настолько нелогично и необъяснимо, что я просто растерялась. Как – КАК?! – вообще можно было запихнуть наследницу в подсобку?!! При наличии архизащищенного дворца, который мог служить прекрасной темницей?
Впрочем, оцепенение быстро спало. Ведь я теперь была на своей земле, и вновь могла обратиться к своему дару. Так что вскоре я смогла разобраться в ситуации.
Итак, моему отцу, почему-то, кровь из носу, но нужно было выдать меня за главу клана оборотней-отщепенцев. Не имеющие своей земли, презираемые всеми, они какое-то время назад прибились к нашему народу. Или вернее будет сказать – к Великому князю?
Мой отец выделил им землю на краю наших территорий, а они, если я правильно поняла, выполняли для него грязную и противозаконную работу – убийства, шпионаж, контроль борделей в самых неблагополучных районах Империи, похищения, как с целью выкупа, так и с целью получения информации под пытками или использования для ритуалов...
И с вожаком этого клана, клана медведей, мой отец хотел соединить меня узами брака, и как можно скорее. Настолько скорее, что обряд должен состояться сразу, как только прибудет жених.
Нашлась также и причина содержания меня в подсобке, а не во дворце, – традиции оборотней требовали, чтобы к жрецу я отправилась в окружении стаи. Всей стаи. Поэтому Великий князь приказал поместить меня в ближайшее ко дворцу помещение, вокруг которого могло расположиться такое количество оборотней.
Несмотря на усталость, - здесь был едва ли обед, а ведь я уходила из Академии поздно вечером, - я металась по своей "клетке" из угла в угол, пытаясь найти хоть какую-то лазейку, хотя бы малейшую надежду на спасение.. Я совсем не хотела выходить замуж за эту мерзость.
Послышался скрежет ключа в замочной скважине. Дверь приоткрылась и зашел Великий Князь, а вслед за ним стервозного вида наемница, видимо, оборотница из местных, с грубым холщовым мешком, перекинутым через руку, и куском сала на подносе.
- Далиэргвирэт, - мой отец никогда не называл меня иначе, только полным именем. – Ты сегодня выходишь замуж. Тебя подготовят и объяснят, что нужно делать во время церемонии.
Холодный, безразличный голос, такие же холодные, как будто мертвые, глаза. Князь закончил говорить и развернулся, чтобы выйти.
- Я отказываюсь! Слышишь, отказываюсь! Я не буду участвовать в этом дурацком обряде, а если ты притащишь меня туда силой, я откажусь выходить замуж, откажусь перед жрецом и всеми присутствующими!
Не то, чтобы я действительно надеялась, что моя речь хоть что-то изменит, или что она поможет мне избежать свадьбы, но интуиция подсказывала – не нужно подчеркивать, что я еще не сдалась, нужно вести себя как можно истеричней, чтобы никто не заметил, что я ищу выход из ситуации, не скатываясь в панику.
Князь медленно повернулся, окатил меня презрением – хотя, куда уж больше? – и сказал, как каменные глыбы уронил:
- Ты. Выйдешь. Сегодня. Замуж. Даже, если тебя придется нести к жрецу в бессознательном состоянии.
И, повернувшись к оборотнице, добавил:
- Объясни ей ее обязанности. Ограничений два – не убивать и не калечить. Остальное – на твое усмотрение, главное, чтобы к моменту проведения обряда она знала, что от нее требуется.
И вышел.
Ухмылка на лице оборотницы не предвещала мне совершенно ничего хорошего.
Зато рассудок, ухватившись за оброненное слово, вовсю раскручивал мысль. У меня так часто бывает: мечешься, не находишь выхода, а потом какое-то случайное слово вспыхивает в мозгу огнем и рождает в голове, шаг за шагом, вполне пристойный путь.
Так и сейчас, слова отца – "в бессознательном состоянии" - вызвали в голове неясные образы, которые в настоящий момент с огромной скоростью превращались в план. Даже не так, - в План.
И в первую очередь, нужно усыпить подозрительность приставленной ко мне тюремщицы. А для этого придется спровоцировать свое избиение. Страшновато и не хочется, но это единственный выход.
- Слушай внимательно и запоминай, - в голосе оборотницы не было ни капли почтения, а взгляд не скрывал издевки. – Церемония будет проходить так: сначала ты переоденешься, а я намажу твои волосы медвежьим жиром. К жрецу ты пойдешь босиком, с распущенными волосами и в одной сорочке, вот этой, что я принесла.
Она с гадкой ухмылкой помахала у меня перед носом вещью, которую я изначально приняла за мешок.