И в шаге от эльфийского наследника возникла Иллиамлэль.
Я изобразила ее такой, какой она появилась в моей комнате. В том же платье, в котором она была, осунувшаяся, бледная, с пустыми глазами, на дне которых плескалась боль. Иллюзия получилась, как живая, - ветер слегка шевелил кончики ее прядей и подол ее юбки, губы как будто что-то шептали, а руки... ее руки все еще дрожали. Уровня моей магии хватило даже на то, чтобы прицепить ощущения, и я вложила их от души.
От возникшей фигуры на всю поляну разошлась мощная волна тех чувств, которые я ощутила, когда, будучи ею, распахнула дверь в покои принца. Боль от предательства, растоптанная любовь, унижение, горечь, крушение надежд – я была к ним готова, но и то, чуть не присела под их тяжестью, сдавленные судорожные вздохи в стороне показали, что волна достигла и наемников.
А главное – я добилась своей цели, эльф запнулся, замер, и я, не теряя ни секунды, ударила его в пах.
Мой противник упал на колени.
Используя все известные мне приемы, я принялась молотить его по голове, несколько раз заехала со всей силы локтем в висок, кулаком дважды достала челюсть, а коленом – грудь, и только потом сообразила, что во всей этой ситуации было что-то странное.
Остановившись, поняла, наконец, что. Наследник не сопротивлялся.
Мои удары не принесли ему особого вреда, и ни один из точных выпадов не вырубил его, как я надеялась. Но тем не менее, он по-прежнему стоял на коленях, уронив руки вдоль тела, не глядя на меня, и даже не думая защищаться.
Иллюзия развеялась почти сразу после активации – сообразно вложенным в нее силам. Но лицо у эльфа было такое, как будто он все еще смотрел на нее.
Я постояла-постояла, а потом развернулась спиной к наследнику и пошла к костру. Гад он, конечно, гадский, и заслуживает самой ужасной кары, и я его ненавижу, но даже в этом случае я не могла бить беззащитного.
Села у костра, спрятав лицо в руках. Неужели все уже закончилось? Вот так странно, как будто вместо точки поставили запятую?
Но, да, оказалось, что на этом поединок завершился. К костру, в полной тишине, подошли отмершие наемники. Мэрк слегка потрепал меня по плечу и, усевшись на свое привычное место, занялся, как обычно, приведением оружия в порядок. Грэргх одной теплой волной исцелил нанесенные мне повреждения, потом подбросил дров, раздул огонь и, налив, деловито всунул мне в руки чашку с горячим чаем. Затем стал разливать чай себе и гному.
Мне было неспокойно сидеть, зная, что где-то там, позади меня, статуей стоит на коленях эльф. Постаралась незаметно оглянуться, - мой недавний противник широким, хоть и бесшумным шагом удалялся прочь.
- А ты – страшный противник, - то ли серьезно, то ли в шутку заметил орк. Потом проследил за моим взглядом и добавил, - Не переживай. Ему, видимо, подумать надо, вот и пошел. Походит, подумает и вернется.
Он помолчал, потом вздохнул, собираясь с мыслями, и продолжил.
- Ты уж прости его, пожалуйста. Фариан попросил нас за тобой присмотреть, да только тихонечко, никому ничего не говоря. Видно, и ему ничего не сказал. А Арлараэлэссэль очень за него переживает после одной истории. Фар тогда молодой был, глупый, в людях не разбирался. Ну, и окрутила его одна ссу... э-ээ... нехорошая девица. Притворилась невинным цветочком, влюбила в себя, под кожу ему пролезла, гадина! А потом продала Фара его злейшему врагу... Подставила, раскрыв и тайное убежище, и пути отхода, и даже все артефакты, заготовленные на непредвиденный случай. Это был первый и единственный раз, когда Фара поймали...
Я сидела, боясь пошелохнуться, чтобы не прервать откровения орка. Грэргх, помолчав немного, продолжил свой рассказ, задумчиво глядя куда-то вдаль.
- Фара мы тогда вытащили, но в каком состоянии.. Самым страшным оказались даже не раны, а ведь на них даже наемники не могли смотреть спокойно. Самым жутким стало то, что он потерял желание жить. Совсем. Это потом уже мы узнали, что та... в общем, та. Что она за деньги помогала ломать Фара. Что она отдавалась на его глазах его же похитителю, со смехом описывала его влюбленность и глупость, глядя ему в глаза, прикованному к стене, когда на нем не было живого места от ран...
Волосы на моей голове потихоньку становились дыбом. Орк же стряхнул с себя задумчивость, бегло взглянул на меня и продолжил преувеличенно бодрым тоном.