Оммаж мы, конечно, не приносили, - в этой ненормальной стране даже такие особенности регламентировались уровнем силы, и сила Фариана позволяла ему не приносить вассальных клятв. Но выказать уважение – а заодно и напомнить окружающим, кого ни в коем случае нельзя трогать, - нам пришлось.
Нынешнее посещение дворца оказалось не в пример веселее предыдущего. Во-первых, потому что даже если бы у темных не было прошлого опыта, то вид Фара не позволил бы им забыть о вежливости и этикете. Во-вторых, в отличие от первого раза нам нигде не пришлось долго ждать.
Да и Фар, как мог, старался меня развлекать. Про каждого встречаемого нами темного он мне на ушко рассказал столько подробностей и смешных, а иногда и пикантных историй, что я, не то что не вспомнила о застенчивости или смущении, а наоборот все силы прилагала к тому, чтобы не расхохотаться самым неприличным образом.
А еще, потому что с нами, правда, идя со своими няньками и личной охраной, были наши дети. И если бы хоть кто-то попытался их обидеть, я бы растерзала его лично, не дожидаясь мужа и телохранителей.
Сам прием у императора прошел относительно неплохо. Вначале, когда нас только представили, Его Темнейшество медлил с приветствием, и зал начал медленно, но верно затягиваться тьмой. А это, как я уже знала, явный признак ярости у моего мужа.
Отметив данное обстоятельство, император весело хмыкнул, произнес все, что требовалось по протоколу, и с довольной миной отобрал у своей жены монету, судя по всему – честно выигранную в споре.
Это совсем не способствовало умирению Фара. Его Темнейшество, заметив это, не стал заводить ситуацию в тупик, и выказал нам столько расположения, что это было практически равно признанию фавора. Так что Фариан тоже взял себя в руки, и мы расстались с венценосной четой если и не в хороших отношениях, то все же во вполне терпимых.
А на следующее утро к нам домой заявился Глава ведомства безопасности, по сути – один из самых опасных аристократов в империи. Если еще учесть, что силой он мог поспорить с Фарианом, и что эти двое находились в давней вражде, станет понятно, почему меня этот визит напугал.
Я сразу припомнила все, что мне о нем рассказывал муж: и о влиянии в империи, и о привычке добиваться своего, о бескомпромиссности и жесткости, об ужасе, который вызывало одно его имя, и о давних счетах между ним и моим мужем, в том числе - о спорных рудниках, которые каждый из них считал своими и не гнушался донести это до соперника самыми негуманными способами.
Было чего испугаться, на самом деле.
И вот, этот второй аристократ в империи по своему положению, почтительно поздоровавшись с нами обоими, уважительно склонив голову, попросил нас принять его полностью и безоговорочное признание за нами прав на спорные рудники.
И уже в этот момент изо всех щелей начала сочиться тьма, что, впрочем, ничуть не смутило высокородного гостя. Он продолжил тем, что принес глубочайшие извинения за все недоразумения, которые случались до сих пор, и все неприятности, которые он, к его огромному сожалению, доставил нам.
И сразу после этих слов мой муж дал ему в глаз. И вылетел за дверь, после чего на улице послышался грохот и звуки разрушения.
Когда гость смог перетечь из лежачего положения в сидячее и осторожно потрогал пострадавшую часть лица, я наконец сообразила, что надо бы как-то отреагировать, потому, присев рядом с ним, с извиняющейся улыбкой постаралась сгладить неловкость:
- Простите, я не знаю, что произошло...
Главный безопасник страны не дал мне продолжить.
- Зато Ваш муж сразу понял. Ваша дочь – моя истинная.
Слова глыбой упали между нами. Я почувствовала настоятельную потребность сесть, поэтому, бездумно нащупав за собой край дивана, тяжело на него опустилась.
Да, теперь я понимала Фара, который, судя по звукам, что-то крушил во дворе. Я была бы тоже сейчас непрочь что-нибудь разбить, можно даже об голову этого безопасника. Мечты, мечты...
Когда мне удалось худо-бедно взять себя в руки, я подняла глаза на гостя, который, оправившись, уже встал и теперь терпеливо ждал моего ответа, и постаралась, чтобы мои слова прозвучали хоть сколько-нибудь вежливо:
- Боюсь, сегодня мы несколько неготовы обсуждать сложившуюся ситуацию. Но я буду признательна, если Вы посетите нас в другой день.
Меня со всем радушием, заверили, что непременно и преобязательно, и откланялись. Напоследок, правда, забрав деревянную юлу, единственную игрушку из целой кучи в углу, которой касалась рука дочери.