С восторгом ребёнка я рассматривала это чудное чудо. Какой здоровский сон! Вот бы с таким «рентгеном» изучать анатомию! Стрела прошла каким-то чудом между всего на свете, пронзив только мягкие ткани. Даже лёгкое не задето. Сон, чисто сон, потому что в реальной жизни так не везёт.
Я оглянулась на собаку. Та лежала рядом, открыв пасть и вывалив язык, тяжело дышала, глядя на нас карими глазами. Я спросила на всякий случай:
— А вдруг он умрёт?
— Лечи, — ответил пёс.
Ну ладно. Раз так безапелляционно. Буду лечить. В какой книге я читала про то, как вынимали стрелу? Не помню, но это и не важно! Нужен нож, желательно острый. Я распахнула плащ на мужчине. Если есть меч, то должен быть и какой-нибудь кинжал на поясе, потому что мечом пилить стрелу будет весьма неудобно. Весьма.
Кинжал на поясе нашёлся. Он висел в декоративных ножнах, украшенных камешками, и я с осторожностью вытащила его. Кинжал оказался искусно, витиевато зазубренным и с рукояткой в виде прыгающего зверя с оскаленной пастью. Если это не фикция, то красивый кинжал. Я опробовала его на стреле, и лезвие обрезало тонкую деревяшку в два счёта. Видимо, от толчка в рану мужчина захрипел, дёрнулся, схватил меня за руку. Я вскрикнула и попыталась освободиться:
— Эй, ты чего? Лежи спокойно! Сейчас всё пройдёт!
Склонившись над ним, глянула в открывшиеся глаза — тёмно-синие, будто космос, а он сморщился от боли, глядя сквозь меня, застонал:
— Руби... Руби их!
— Руби кого? — не поняла, оглянулась. Потом сообразила — бредит. Погладила его по щеке, успокаивая: — Спокойно, всех порублю. А пока надо тебя вылечить. Сейчас будет немного больно.
Чёрт, он же может и загнуться от болевого шока!
— Боги этого сна, пошлите мне хоть какое-нибудь обезболивающее! Опиум.
Каннабис. Какие там ещё травки бывают? — сказала с отчаяньем, ни к кому не обращаясь. Впрочем, меня услышали. Уж не знаю, боги или демоны, но неподалёку вспыхнул зелёным и весело засветился по контурам кустик с меленькими круглыми листочками. Он был мне незнаком. Но сиял очень уверенно. Что делать? Поверить травке? Я глянула на собаку. Та лежала, вывалив язык, и смотрела на меня. Молча. Ждать от неё совета не стоит.
Ладно, была не была! Всё равно выбора у меня нет!
Я вскочила на ноги и побежала к кустику. Рвать листочки? Да — они вспыхнули сильнее и ярче, так и маня. Оборвав с десяток, сунула к носу, понюхала. Что-то знакомое, но вспомнить не могу. Машинально помяла в ладонях, покатала. Листочки выпустили сок, окрасив кожу в бледно-серый цвет. И чувствительность пригасла. Я даже ущипнула себя за ладонь — нет, не больно!
Хорошо. Хорошо, верю.
Вернувшись к раненому, я решительно разорвала рубаху на его груди, развязала завязки плаща и сбросила его. С трудом перевернула мужчину на бок, увидела наконечник стрелы. Слава богу, не придётся резать и доставать! Так, теперь надо одновременно тянуть с одной стороны и толкать в рану листочки с другой. Если повезёт, то и крови не будет много.
Мне не повезло. Стрелу я вытянула довольно легко, но из выходящего отверстия струилась кровь. Входящее я заткнула, обезболив. Если я спрошу у природы, ответит ли она мне?
Постеснявшись собаки, спросила про себя. Чем остановить кровь? И огляделась вокруг, боясь пропустить знак. Выпрямилась: лошадь щипала высокие длинные стебли с резными листьями и головой потряхивала. Именно эти листья светились зелёным, а те, что рядом, похожие, — красным. Вот незадача!
Я встала и аккуратно приблизилась к коню. Если показывать, что боишься, животное почувствует это. Ещё больше, чем собак, я боялась лошадей. Начиталась того, что это большие и сильные животные, что они кусаются и бьют копытами. Но я должна помочь своему раненому, кстати, хозяину этой зверюги! Поэтому вежливо попросила коня:
— Извини, мне нужно нарвать этих листьев. Отойди, пожалуйста!
Тот покосился на меня, отступил на два шага и буркнул:
Пожалуйста.
Ну конечно, раз собака говорит, почему бы и лошади не иметь голос?
Дурдом!
Оборвав все светящиеся листочки на кустике, я бегом вернулась к раненому. Во мне отчего-то крепло убеждение, что я не сплю. Нога-то болит! Хотя уже почти и не болит...
И вывих был, что я вывих не узнаю, что ли? Во сне же никогда не болит. И ветерок на щеках не чувствуется во сне.
Снова опустившись на колени перед мужчиной, я начала соображать, как залепить листочками раны. Как только пыталась приложить к коже, они резко меняли цвет на красный. Я уж и мяла их, и складывала вдвое-втрое, и стопочкой. Ничего не получалось. В отчаянии сунула эту дрянь в рот и пожевала. Мало ли. Оказалось — правильно сделала. Горькие листочки, просто ужас. Заткнув пережёванными листьями рану мужчины, я разорвала его рубашку и кинжалом нарезала плотную льняную ткань на полоски. Получились бинты. Кровь перестала сочиться, бандаж получился практически профессиональным (преподаватели бы за меня порадовались!), и я села на траву перевести дух.