— Хлебай!
Литровая деревянная емкость ткнулась под нос. Голос ласковый, но твердый как у лечащего врача в платной палате.
— Ты кто? — говорю, не спеша исполнять повеление и пить пахнущее вареным мясом и пряностями содержимое посудины.
— Я то?
— Ты то.
— Зар я. Веденей меня попросил.
Я бессильно откинул голову на продавленный валик подушки. Какой еще Веденей? Какой, к хренам, Зар? Где Валерка?
— Ты попей, попей, силенок прибудет.
Я пришел к выводу, что угрозы для моего организма этот дядя не представляет и что смочить иссохшее горло было бы вовсе неплохо. Преодолев немочь, я приподнялся на локтях и послушно сделал несколько глотков пахучей бурды — смеси наваристого бульона с протертым мясом и травами.
— Все допивай, — Зар сделал попытку насильно влить в меня еще полчаши.
— Иди в жопу, Зар, — от души посоветовал я. — Не лезет больше. Потом.
Я снова принял позу покойника, с интересом наблюдая как приятно приживается в утробе живительный бульон. В голове бродили ошметки давешнего сна.
— Где это я?
— В моем жилище, — с готовностью ответил Зар, все еще держа чашку с бульоном перед собой.
— Сколько провалялся?
— Три седмицы без малого.
— Я что заболел?
— Лихоманка-огневица тебя едва не заела. Плохой совсем был. Рану твою я вычищал дважды, почитай, все запасы свои целебные на тебя извел, пришлось по городу побираться.
— Ничего не помню, — признался я. Не считая беспорядочных снов, последним моим воспоминанием была инструкция Гольцу как поставить на мою викторию в предстоящем бою.
— Где тебе помнить! — усмехнулся Зар. — За Кромкой ты блуждал. Боюсь представить чего ты там насмотрелся. Веки закрыты, а глаза под ними так и бегают!
За Кромкой… То есть между жизнью и смертью, между явью и навью по-здешнему. Без сознания, а то и в коме… Я резко вытянул руку под толстым шерстяным одеялом и вцепился в левую ногу. На месте нога! Со здешним уровнем медицины ее запросто могли оттяпать под корень, чтобы сохранить жизнь владельцу.
Вспомнил! Веденей это — новый волхв Рогволда, взятого в терем взамен убиенного возникшей из потолка молнией Живня. Видел я его однажды и то мельком. Значит ли это, что Веденею приказал сам Рогволд? Все может статься…
— Скажи, Зар, я убил херсира Старлуга?
— Еще как убил, — довольно протянул Зар. — Но не ты, а боярин Дрозд. Допивай, а я пойду твоих обрадую.
Дрозд, значит… боярин… Голова разом опустела, будто из котелка суп выплеснули, мозговая мышца онемела от невидимого удара. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я до ломоты в челюстях стиснул зубы, едва не вызвав рвотный рефлекс.
Шум, топот, громкий возглас:
— Слава Роду, ты жив, батька!
Я и сам порой забывал, что он в моем десятке. Скромный, малошумный парень среднего росточка. Белобрысый, коренастый, но ловкий. Урожденный полочанин. Никогда особо не блистал и не выделялся, вперед не лез и позади не оставался, дрался и работал наравне со всеми. Эдакая рабочий ослик-скромняга, на таких земля держится. Специальных поручений я ему на давал. Не из опасения, что не выполнит, а как-то взгляд на него такого неприметного не падал.
— Шест… — я настолько был рад его видеть, что поспешил принять сидячее положение.
Из-за спины Шеста тут же возник Алафьен.
— Здрав будь, Стяр! — улыбаясь во всю пышущую здоровьем юношескую пачку, бодро произнес дан. — Я думал ты помер давно!
— И тебе не хворать, Алафьен! — отвечаю, с кряхтением пытаясь подняться с ложа. — Помогите-ка встать, ноги что-то не слушаются.
— Оно всегда так после долгого лежания, — со знанием дела заметил Алафьен. — Расходишься, к полудню будешь бегать как олень.
Да уж, три недели в горизонте это не шутка. Хорошо пролежней не намял. Однако, валить отсюда надо, желания провести в этой лачуге лишнюю минуту я совсем не испытывал да и тянуть с ответами на мои вопросы не хотелось. Я озвучил парням свое решение и попросил помочь одеться и отыскать остальные шмотки. Из жилища куда-то пропавшего Зара меня вывели под локти. Вдохнув морозного, кружащего голову воздуха с примесью дыма от домашних печей, я отметил, что за три вылетевшие из моей жизни недели сугробы заметно опухли, деревья нарядились в густую бахрому инея, а солнышко, видимо, напрочь позабыло как светить сквозь толстые тучи.