P.P.S. Маме, если она еще помнит, что у нее была дочь, объясни что-нибудь сам. Люблю тебя. Прощай!»
Оля взяла с принтера текст, запечатала в конверт, надписала — «Моему папе» и положила его на пол у входной двери.
Решение было принято. Сейчас главное — не дать себе времени засомневаться.
Оля высыпала в ладонь все таблетки сомнола, которые так и не дошли до бабульки, бросила их в рот, решительно запила водой, почему-то на всякий случай перекрестилась, задернула занавески и легла в постель. Все, теперь надо только немного подождать. И боль пройдет. Ее боль. Те, кому станет больно, не думали об этой ее боли. Так почему она должна думать о них?..
Легкость, забытье, дрема стали обволакивать Олино сознание. Боль начала отступать…
Карина в очередной раз тяжело вздохнула, опять покачала головой, снова вздохнула и… заплакала. Она долго не могла добиться от Сережи объяснения, что происходит. Поначалу он рассказывал ей об Оле каждый день. Она, как мать, радовалась первой настоящей любви сына, счастлива была, что девушку он выбрал достойную, добрую. А в последние недели — ни слова про Олю. То, что Сережа полюбил ее, а не просто увлекся, Карина поняла по его стихам.
Обычай делиться с мамой всем написанным не нарушался уже много лет. И стихи, посвященные Оле, не стали исключением. Светлые, восторженные стихи… В них Сережа не гнался за столь дорогим ему Смыслом, в них жили чувства, эмоции, радость. Любовь.
Сейчас Сережа, наконец, обо всем рассказал. И Карина плакала. Плакала от злобности этого мира, от трогательности Сережиной заботы о ее благополучии, от страха за его судьбу. Плакала, потому что сын в конце концов сам заплакал. Но Карина привыкла если не бороться, то хотя бы сопротивляться обстоятельствам. И еще она точно знала, что поступать надо всегда правильно. Жизнь, она по большей части все-таки справедлива. В отличие от людей жизнь вознаграждает тех, кто живет правильно. Пусть даже не совсем праведно, но правильно. И еще. Сережа — мужчина, он должен, обязан, способен бороться за свою любовь.
— Позвони ей! Позвони прямо сейчас!
— А если они говорили серьезно? Если они и вправду?.. — Сережа не мог обозначить свои страхи одним словом. — Если они действительно… Они способны.
— Твоя фамилия Тер-Минасов. Это княжеская фамилия. Понимаешь, княжеская! И это древняя фамилия, которую носили благородные, смелые люди.
— Я же не за себя боюсь, мама!
— Понимаю. Уверена в этом. Но… Ты подумай, как мне жить дальше, зачем мне жить дальше, если из-за меня ты предашь свою любовь? Ее любовь? Ты хочешь, чтобы я жила и мучилась? Пусть лучше мне ноги-руки переломают, это заживет, а душа моя как заживет? Позвони. Прошу, ради меня позвони!
— Ладно, мамочка, ладно. Только не волнуйся так. Завтра позвоню. Честное слово…
— Сейчас позвони. Сейчас. Вот прямо сейчас возьми телефон и позвони. А я мешать не буду. Я на кухню уйду. Я только хочу услышать, как ты ей «здравствуй» скажешь!
Сережа набрал Олин номер. Он столько раз хотел это сделать за последние две недели! Боялся… Не за себя, за маму. А теперь, когда именно она и настояла на звонке, Сергей почувствовал, что больше ничего не боится. Только потерять Олю. С остальным он справится.
Трубку Оля не брала. Сережа перезвонил еще раз. Ответа не было.
— Ты чего такой задумчивый? Я тебе новый коктейль придумала, а ты даже не заметил. — Маша составляла очередной, пятый по счету, вариант рассадки гостей за свадебными столами.
— Заметил. Спасибо, — Андрей почувствовал неловкость от своего невнимания к невесте. — Знаешь, извини меня, но я что-то за Олю волнуюсь. Ведь Саша рано или поздно исчезнет. Переживать она будет реально сильно. Да, она боец, она терпеть умеет, но тут… Это ведь дела сердечные. А не учебные.
— Такова наша женская доля, — отшутилась Маша. Ее сейчас волновало только то, что зал опять получался «кривой». Здесь только деловые и нужные люди, а здесь — ее друзья-подруги. Значит, единого общения не сложится. То есть пока все хорошо не выпьют, будет скучно.
— Может, сходишь сейчас к ней? Ну, поболтаешь полчасика. Может, настроение ее почувствуешь, может, поддержишь как-нибудь там, по-женски, — Андрей вопросительно смотрел на полуобнаженную Машу. Она сидела, поджав одну ногу под себя и сосредоточенно занимаясь делом, которое завтра его секретарша решит на компьютере за пять минут.
Маша перехватила взгляд будущего мужа и, театрально надув губки, заметила:
— Раньше я в таком виде вызывала у тебя иные эмоции.