– Что, и ты его защищаешь, пичужка?
Лидия потупилась.
Кто-то – судя по всему, Эллен – успел похозяйничать в гостиной номера Эшеров за те несколько часов, пока Джеймс отсутствовал: здесь прибавилось милых сердцу мелочей, прихваченных Лидией из дома, чтобы добавить уюта каюте на «Ройял Шарлотт». На зелёных бархатных креслах поселились красно-синие шёлковые подушечки, а на полках шкафов и на центральном столе – любимые книги хозяев. Даже привычный чайный сервиз от «Ройял Долтон», небесно-голубой с золотом, занял положенное место, и из чайничка поднималась струйка пара. Эшера всегда смущал караван чемоданов, неизменно следующий за ним всякий раз, когда он отправлялся в путешествие вместе с женой, однако стоило признать, что возвращаться сквозь ледяную ночь в чужой стране гораздо приятнее, когда в номере тебя встречает та же привычная обстановка, что и в Оксфорде, в родном доме на Холивелл-стрит.
– Кто знает, что происходит в голове у немёртвых? – Карлебах поднял скрюченную руку, отметая все возможные возражения, хотя ни его бывший ученик, ни Лидия вовсе не собирались спорить. – Выходя за рамки мира живых, они лишаются человечности – и вместе с тем человеческого образа мыслей. Они рассуждают не так, как мы, и потому их мотивы людям не постичь никогда.
Он задумчиво умолк, и Эшер потянулся к чайничку, чтобы наполнить опустевшую чашку старого профессора, – он знал, что Лидия склонна забывать обо всём во время серьёзных разговоров, к тому же всё равно не видит ничего дальше собственного носа.
Ребе Соломон Карлебах был уже стар, когда Эшер впервые встретил его, – это произошло почти тридцать лет назад, во время второго путешествия по Миттельевропе, когда Джеймс, тогда ещё студент, прослышал об одном из самых выдающихся специалистов по изучению суеверий, распространённых на окраинах тогдашней Священной Римской империи, и загорелся идеей побеседовать с ним. Всё лето тысяча восемьсот восемьдесят четвёртого – да и последующие три года – Эшер провёл в разваливающемся каменном домике в пражском гетто, обучаясь у Карлебаха, и за это время полюбил старика как родного отца. Однако лишь в прошлом году Эшеру пришло в голову спросить учителя, не встречался ли тот с вампирами лично, – и это спустя несколько лет после того, как Джеймс сам столкнулся нос к носу с теми, кого полагал созданиями исключительно мифическими.
Взяв кусочек сахара из любезно протянутого Джеймсом блюдца, Карлебах сунул его за щёку, спрятанную где-то за густой белоснежной бородой, и принялся неспешно потягивать чай, думая о чём-то своём.
– А этот твой вампир рассказывал что-нибудь эдакое? – наконец поинтересовался раввин. – Что-нибудь об Иных, может быть? В самом ли деле существо, на которое наткнулась эта самая Бауэр, похоже на тварей, обитающих в склепах под Прагой?
– Рассказывал, – откликнулся Эшер. – Но он не смог сообщить мне ничего сверх того, что мы с вами и так уже знаем.
– Может, не смог, а может, не захотел, – тёмные глаза старика сверкнули, отражая тусклый свет затемнённых электрических ламп. – Вампиру никогда нельзя верить на слово, Джейми. Они всегда в чём-нибудь да схитрят – такова уж их натура.
– Оба варианта одинаково вероятны. Но перед тем как стало известно об убийстве, сэр Грант Гобарт обмолвился о том, что доктор Бауэр обустроила лечебницу в деревне под названием Миньлянь в горах Сишань[5], где-то в двадцати милях отсюда. Западные горы кишат бандитами, не говоря уж о гоминьданском ополчении – республиканских солдатах, недовольных президентом Юанем и остальной армией. Так что, полагаю, без сопровождения туда соваться не стоит. Гобарт предлагал взять в провожатые его сына, – мрачно добавил Джеймс, – но, судя по всему, об этом предложении стоит забыть.
– Бессердечный! – Лидия стукнула мужа по локтю тыльной стороной ладони, стоило тому усесться обратно на подлокотник кресла. – Бедные родители этой девочки… это же просто чудовищно! И бедного сэра Гранта ужасно жаль! Хотя, казалось бы, – добавила она задумчиво, – что мешало Ричарду Гобарту попросту сбежать из страны, если уж он и впрямь сделал мисс Эддингтон предложение, будучи пьяным, а потом, протрезвев, сообразил, что натворил…
– Это зависит от того, что именно он пил. Если он кутил где-то в Китайском городе, то мог хлебнуть чего угодно.
Лидия поморщилась, но с грустью кивнула: несмотря на внешнюю хрупкость и манеры, заставляющие окружающих считать, что весь её досуг составляет примерка очередного платья и посещение выставок Королевского общества садоводов, миссис Эшер в своё время обучалась медицине в благотворительной лечебнице Уайтчепела и в полной мере насмотрелась на последствия злоупотребления алкоголем. Она уже открыла рот, чтобы спросить о чём-то ещё, но, коротко оглянувшись на Карлебаха, передумала – Эшер понял, что она собиралась задать тот самый вопрос, который терзал и его самого: что же такого успел заметить за окном Исидро?