— Когда это произошло?
— В прошлый четверг, семнадцатого. Ровно неделю назад. На следующий день ее чертова мамаша разослала приглашения на вечер в честь помолвки. О, боже!
Он снова уронил голову в ладони и прошептал:
— Я не делал этого. Клянусь, профессор, не делал. Слушайте, нельзя ли меня выпустить под залог? Я плохо себя чувствую…
— Что вы можете сказать о прошлом вечере?
— Пожалуйста, давайте поговорим об этом в другой раз, — Ричард сглотнул. — Мне плохо…
— Вам станет намного хуже, и я едва ли смогу добиться от вас ответа на протяжении нескольких дней. Так что сейчас у нас единственная возможность поговорить, — ответил Эшер. — Расскажите мне о прошлом вечере. Где вы были?
— В «Восьми переулках», — пробормотал юноша. — Сразу за воротами Цзян…
— Я знаю, где это. Кто был с вами?
— Ганс, Гил и Кромми. У нас есть пропуска — чтобы можно было вернуться в квартал после наступления темноты, я имею в виду. Кромми нанял какого-то рикшу, они все знают дорогу.
Эшер покачал головой, удивляясь тому, как этих четверых оболтусов не убили в хутунах еще несколько месяцев назад.
— Вы помните, как вы вернулись домой?
— Нет.
— А почему вернулись так рано, помните? Тело мисс Эддингтон нашли немногим позже десяти вечера, буквально через несколько минут после убийства.
Ричард снова поднял голову; лицо его теперь было зеленым от подступавшей тошноты:
— Десяти… Слушайте, я не мог так напиться за три часа! Вы уверены?
— Совершенно уверен, — сказал Эшер. — Вы в самом деле намеревались оскорбить свою невесту и ее родителей?
— Господи, нет! Кромми клялся, что мы сделаем глоток-другой и… ну… повеселимся немного, чтобы взбодрить меня перед испытанием…
Эшер отметил про себя, что мисс Эддингтон, останься она в живых, едва ли удалось бы избежать заражения сифилисом в первую брачную ночь.
— Клянусь, я не собирался напиваться! И я действительно хотел пойти к Эддингтонам. Но я никак не могу вспомнить…
Внезапно лицо молодого человека приобрело неестественно бледный оттенок, и он зажал рот рукой; Эшер тут же подал знак охраннику, стоявшему у двери допросной.
После того, как заключенного вывели из комнаты, Эшер еще некоторое время сидел за исцарапанным столом, невидяще глядя на закрывшуюся дверь, которая отделяла кабинет от камер.
Внутренним взором он видел принадлежащий торговому представителю небольшой сад в неровном свете фонарей, калитку и ведущий к ней проход, по которому можно было выйти на рю Мэйдзи, пройдя между стенами сада и британского посольства. По этому переулку продавцы-китайцы приносили к дверям полудюжины кухонь овощи и мясо, которые слуги-китайцы затем готовили для своих хозяев-европейцев, под дулами ружей навязавших их стране торговлю и религию. Вечерами прохожих там не было. Кто угодно мог прийти и уйти. В десять часов на рю Мэйдзи все еще стояли рикши, и достаточно было выйти из переулка и поднять руку…
Некто, уже запятнавший себя убийствами, оказывается среди приглашенных на торжество, где убивают молодую девушку…
Малая гостиная в доме торгового представителя, Исидро сидит в эркере, сложив тонкие руки, похожий на богомола в ожидании жертвы.
Как давно Исидро приехал в Пекин?
— Пршу прщения, вы — профессор Эшер?
Вокруг рта молодого человека, стоящего у входа в допросную, залегли серые тени, как бывает при сильном похмелье. Он протянул руку и представился, хотя Эшер уже признал в нем Гила Дэмпси, служащего из американского посольства.
— Мне сказали, что вы — друг сэра Гранта, который попросил вас разобраться во всей этой истории. Готов поклясться, что Рик тут ни при чем.
— В самом деле? — Эшер вслед за Дэмпси вышел на веранду, протянувшуюся вдоль всего здания; летом она защищала внутренние помещения от палящего пекинского солнца, но сейчас в ней было сумрачно и холодно. — Кто это сделал, как вы думаете?
— Наверняка это дело рук китайцев, сэр.
В голосе молодого человека слышалось удивление, словно других предположений и быть не могло. Он достал из кармана пиджака бамбуковый портсигар с самокрутками, предложил одну Эшеру и закурил сам.