— У меня есть основания считать, — тактично вставила Лидия, — что мужчины в своем кругу сплетничают ничуть не меньше женщин.
Молодая итальянка снова покачала головой:
— Нет! Сплетничают только женщины, но даже если и мужчины тоже, Тонио… сеньор Джаннини не из таких.
Они остановились у самой большой лавки, перед входом в которую благообразный старик вымешивал в тазу тесто из белой мелкой пудры; он брал кусок теста, растягивал его меж разведенных ладоней, потом складывал вдвое получившиеся жгуты и снова ронял их в таз, чтобы еще раз обкатать в муке.
— Когда я только прибыла сюда, — продолжила Паола, — муж предупредил меня, чтобы я не сближалась с сэром Грантом, а когда я спросила, почему, рассказал о китаянках и доме госпожи Цзо в переулке Большого тигра, куда ходит сэр Грант. Моя матушка сказала бы, что мужу негоже говорить с женой о таких вещах, но поскольку здесь, в посольствах, нам приходится часто встречаться, я рада, что узнала об этом и не завязала с ним дружеских отношений. Позже я услышала от мадам Откёр, что там произошел большой скандал… говорят, в том доме умерла одна из девушек.
Старик уже разделил кусок теста на несколько жгутов, каждый не толще швейной нити, и теперь вокруг его тележки собралась целая толпа, почти перекрывшая улицу.
— Что это? — с интересом спросила Лидия, но Паола только помотала головой.
Лидия задала этот же вопрос стоявшему рядом мужчине, указав пальцем на старика, но полученный ответ «а, тан гоу[14]» мало что прояснил. Когда тесто превратилось в моток тонких мучнистых нитей, старик шлепнул его на ближайший прилавок, подняв белое облако, и нарезал на короткие куски бритвенно-острым ножом, который до этого торчал у него за поясом; на все вопросы Лидии о товаре и цене он отвечал лишь непонимающим взглядом. Когда она, отчаявшись, протянула ему медную монету, старик вручил ей четыре клейких куска, сложил таз в тележку и двинулся к следующему переулку, чтобы повторить там представление.
— Не вздумайте это есть! — мадам Дроздова вынырнула из лавки и тут же вырвала липкие кусочки у Лидии из рук. — А если там отрава?
— Вздор, люди покупали это своим детям, — возразила Лидия.
Несколько уличных сорванцов и в самом деле с удовольствием поглощали тан гоу. Но баронесса не собиралась ничего слушать. Она завернула тан гоу в бумагу и вышвырнула в канаву, откуда их тут же выудили проворные ребятишки.
— Что это такое?
— Господи, дитя мое, да откуда же мне знать? — баронесса решительно направилась в сторону дожидающихся их повозок. — Может быть, опиум.
Меньшиков (или Коршиков) тащил за ними целую груду бумажных свертков, приобретенных во всех встреченных лавочках, так что для возвращения в русское посольство им пришлось нанимать четвертого рикшу.
— Поэтому, как вы понимаете, — заключила Паола, устраиваясь на плетёном сиденье, — хотя Ричард Хобарт производит впечатление весьма воспитанного молодого человека и получает знаки внимания со стороны всех посольских дам, у которых есть дочери на выданье, когда в среду вечером, он заявился на прием к сэру Эллину с опозданием, да еще и пьяным, мне ни в коем случае нельзя было отпускать к нему Холли. Всё-таки он сын своего отца.
Лидия подумала, что ни один мужчина в здравом уме не попросил бы ее руки, сочти он, что в своем поведении она будет походить на отца. Она уже поставила ногу на ступеньку повозки, когда за спиной раздался шепот:
— Мисси…
Старый рикша с заговорщицкой ухмылкой протянул ей завернутый в бумагу белый квадратик тан гоу.
Белое сладкое лакомство напомнило ей рахат-лукум. Повозки, подпрыгивая на ухабах, катились по затянутым вечерним сумраком улицам назад в посольство, а они с Паолой все никак не могли отряхнуть руки от выдававшей их маленький секрет сахарной пудры.
— Что это? — Уиллард предупреждающе вскинул руку.
Эшер остановился, вслушиваясь в кладбищенскую тишину, сменившую заунывный вой ветра. Рядом с ним тяжело, с присвистом, дышал Карлебах.
Проклятие. Проклятие, проклятие, проклятие…
— Ну и повезет же нам, если это грабители — лошадей-то у нас уже отобрали, — пробормотал Барклей.
— Вряд ли грабители, — откликнулся Гиббс. — Они б заметили, что нас уже пощипали.