Я пытаюсь разглядеть фигуру и делаю несколько шагов вперед. Больше меня никто не останавливает и я осторожно ступаю одной ногой на мост. Звон миллиона колокольчиков оглушает и сбивает с ног. Падаю на задницу, зачерпываю в штаны снега.
— Ты был и жив, и мертв, но сюда тебе нет дороги. Если хочешь вернуться. А теперь — твой вопрос.
Слышу я ее с трудом, сердце бешено колотится от такой сигнализации. Мне кажется, от этой сирены даже сосульки с обрывов реки попадали. И эти намеки опять. Я был и жив, и мертв. Хтонь, эти то откуда узнали? Может это не розыгрыш?
Кто она? Где я? Что делать дальше? Какой вопрос выбрать? Почему, мать вашу, только один вопрос? Куча мыслей и вопросов, в основном матерных, пролетают в голове.
— Как отсюда выбраться? — единственное, что меня сейчас волнует.
Спрашивать про родителей или императорскую дочку — означает точно выдать себя. Даже если представить самое невозможное, что я очутился в этом их, сейдовском, междумирье и разговариваю с какой-то божественной сущностью, то с чего ей мне помогать? Снова накидают загадок, а мне потом живи с этим.
— Всего лишь пожелать, Льесульв. Ты найдешь, что ищешь, но цена тебе не понравится. Берегись.
— Что еще за Льесульв? — спрашиваю я и теряю зрение.
Ах ты, это уже второй вопрос…
Меня греет тепло живого огня. Совсем рядом трещат поленья, донося запах горящего дерева. Где-то журчит вода и щебечет одинокая птица.
Распахиваю глаза. Передо мной кострище, обложенное по кругу крупными камнями. Под задницей какой-то пенек, а на соседнем сидит Володя, уставившись в огонь костра. Мы на берегу фьорда и солнце уже зашло за горы, небо еле светлое.
Оглядываюсь и вижу фонари, подсвечивающие дома с травяными крышами. Это что вообще сейчас было?
— Никуда не уходи! — ору я на прорицателя и подскакиваю.
Ну я вам сейчас устрою! Я мчусь, спотыкаясь и сметая какие-то конструкции из палок. Ускоряюсь на тропке в зарослях, хватаясь за стволы и ветки деревьев. Кажется, сбиваю череп и он с хрустом катится вниз.
На двери дома ведьмы висит новенький сверкающий кодовый замок. Настолько же неуместный среди общего антуража, как и металлическая табличка с часами работы и вторая, с надписью «закрыто».
Тупо смотрю на это все какое-то время, дергаю запертую дверь, отряхиваюсь от посыпавшегося на меня мха и чешу в затылке. И бегу обратно в деревню.
Я мечусь между домами, из под ног шумно летит гравий. И тут из-за поворота выходит Инга, я налетаю на нее, хватая за плечи, чтобы удержать от падения. Не отпускаю, только злобно прищуриваюсь:
— Где эта ваша сейдкона, которая типа не настоящая? — шиплю я на северянку. — Где эта бабка ненормальная?
— К..к..акая бабка? — у блондинки вполне искренне расширяются от удивления глаза. — Игорь, что случилось?
— Сейдкона. Там, — я мотаю головой в сторону скалы и избушки. — Старушка.
— Игорь, — Инга мягко освобождается от захвата, отправляя одежду. — Там нет никакой старушки. Сейдкону изображает Алов, молодая девушка. Так туристам, особенно мужского пола, больше нравится.
— Да что за бред! Решили подшутить над чужаками? — завожусь еще больше. — Мы с Володей оба ее видели…
Я резко затыкаюсь. У прорицателя я так и не спросил, что он видел и что с ним произошло во время этой «отключки».
— Игорь, — она кладет свою руку на мою и заискивающе заглядывает в глаза, — Вы ничего не ели там по пути? Ягоды, грибы может какие?
— Инга, — я делаю над собой усилие и не ору, а подражаю ее тону. — Мы ничего не ели и не пили. Единственное, в доме очень сильно пахло какими-то травами. Но я…
Я снова запинаюсь. И тут не заявить, ведь бабку я увидел уже после того, как надышался. Хтонь! В мысли начинают закрадываться сомнения. Но я не настолько впечатлительный, чтобы так красочно галлюцинировать.
— Клянусь, никто над вами не шутил, — северянка поглаживает меня по руке, успокаивая, от ее ладони исходит тепло. — Возможно, вы и правда надышались полынью. К вечеру концентрация сильно увеличивается и там не продохнуть вообще. Сходим завтра утром к Алов, сам ее увидишь. Сейчас уже все закрыто.
— Да я знаю, — раздраженно отмахиваюсь я, уже неуверенный, что я вообще видел и слышал. — Хорошо, завтра утром!
Я опять срываюсь на бег и несусь обратно, на берег. Огонь все еще горит, но Володи уже нет. Я с полминуты дышу прохладным вечерним воздухом. Вода фьорда тихо плещется и притихшую природу нарушает только далекие звуки музыки и голосов.
«Ты где?» — бросаю я зов прорицателю и через долгие несколько секунд получаю не очень внятное «В таверне».
В таверне, собственно, находятся все. Включая и всех жителей деревни, как мне кажется. Как только я распахиваю дверь в увеселительное заведение, на меня наваливается жаркая духота, запахи жареного мяса, гул голосов и звон посуды.
Я тут же отступаю и закрываю дверь. Звуки массового веселья стихают и довольно сильно. Открываю — оглушает. Никак местная магия, вежливо приглушающая этот ор.
Друзья сидят за длинным столом у самого входа, на лавках, покрытых шкурами. В руках огромные кружки и все слушают речь громогласного Магнуса. Точнее тихое бормотание Инги, которая уже тоже здесь, сидит с краю и торопливо переводит речь сына ярла.
Он что-то там вещает про предков, подвиги и славные битвы. Богдан, заметив меня, приветственно машет рукой, задевая сидящего рядом Володю. Тот заваливается назад, прислонившись к стене с закрытыми глазами. Хтонь, когда он уже успел напиться?
— Ингвар! — басисто кричит Магнус, тоже меня заметив.
Он хватает со стола наполненную кружку и протягивает мне:
— А ты знаешь, что означает твое имя?
Я закатываю глаза, но принимаю емкость и пью за чужих богов. Раскрасневшийся и довольный северянин садится обратно, двигает тазом, одним движением смещая всю цепочку сидящих в сторону. С краю кто-то падает и так и остается лежать на полу.
Илена, сидящая с другой стороны, глупо хихикает.
— Давай к нам! Выпьем за предков! — ухает амбал и хлопает по освободившемуся месту.
***
Кто бы знал, сколько у них предков и насколько хорошо они знают свою родословную… Обижать Магнуса, не подняв тост за пра-пра-пра-пра-деда, который голыми руками убил тролля, хоть и остался без глаза, я не мог.
Как и за остальных очень деятельных пращуров, ни один из которых не умер своей смертью. За это, как отдельный повод для гордости, мы тоже выпили.
Разошлись, шатаясь и в обнимку, мы глубокой ночью. Но, как ни странно, и в этот раз обошлось без драк. Блондинка и тут была на страже, шипя разъяренной кошкой на всех, подходящих познакомиться.
Подскакиваю я утром от протяжного звука рога. Выбегаю в одних трусах из комнаты и натыкаюсь на такого же охреневающего полуголого Володю.
— Это что? — в прострации спрашиваю я у него.
— Это, наверное, сигнал идти на завтрак, — морщится он и хватается за голову. — Инга что-то такое вчера говорила, что не пропустим. Ох, как же я так…
— Есть разговор, — тут же наседаю я на него, пока он не исчез, снова не напился и вообще. — Что вчера случилось в доме сейдконы?
— Дай сначала в душ сходить… — стонет прорицатель и приходится его отпускать.
Я караулю его у комнаты, не сводя глаз с закрытой двери. Тут, блин, моргнешь, отвлечешься и попадешь демоны знают куда. Володя появляется через двадцать минут в более живом виде.
— Ты мои очки не видел? — озирается он. — Вообще не помню, куда я их подевал.
— Да хрен с ними, — нетерпеливо говорю я. — Ты мне лучше скажи, что ты помнишь про вчерашний вечер?
Парень рассеянно бродит по гостиной, заглядывает в ящики, под мебель и несчастно вздыхает, усаживаясь в кресло.
— А что я вчера сделал? — непонимающе смотрит он на меня.
— Сосредоточься, — я щелкаю пальцами. — Сейдкона, избушка.
— Ааа, это. И что сейдкона?
— Да твою ж. Рассказывай, что ты помнишь с того момента, как мы с тобой пошли туда, — я начинаю раздражаться, к тому возникает неприятное ощущение, что услышу я не то, что хочу.