Глава VIII
Был ли князь Василий Кирдяпа предателем?
Летописи не объясняют причину увода в Орду Василия Кирдяпы, но последующий ход событий заставляет усомниться в одинаковой вине братьев. Осенью 1382 г. городецкий князь Борис Константинович, видя одряхление старшего брата, которому уже исполнился 61 год (а в те времена люди, достигшие этого возраста, считались глубокими стариками), поехал в Орду «с честью» и с большими дарами, чтобы просить хана передать ему великое княжение Нижегородское. Пробыв там до весны 1383 г., он вызвал к себе в Орду своего сына Ивана Борисовича. Чуя интригу со стороны брата, князь Дмитрий Константинович посылает в Орду своего второго сына Семена. Такое решение выглядит тем более странным, если учесть, что в это время в Орде находился его старший сын Василий Кирдяпа. Но, видимо, Семен Дмитриевич пользовался особым расположением Тохтамыша. 5 июля 1383 г. Дмитрий Константинович (в схиме Фома) скончался.
Борису Константиновичу удалось получить ярлык на великое княжение Нижегородское и в ноябре он возвращается домой вместе с сыном и братаничем (племянником по брату) Семеном[105]. Василий Кирдяпа же все остается в Орде. Видимо, он там находился не в качестве гостя, как его брат Семен, а как пленник. Об этом свидетельствует его попытка бежать, совершенная в 1386 г., однако он был пойман и приведен обратно к царю «и за то приат от татар истому велику»[106].
Нельзя не отметить, что в это же время в Орде находился его дядя Борис Константинович. Видимо, удержание Василия Кирдяпы в Орде не обошлось без участия Бориса Константиновича, захватившего с «санкции» Тохтамыша и отчину Василия — княжение Суздальское. За что же, лаская Семена, Тохтамыш был так немилостив к Василию? Есть все основания считать, что клятву под стенами Москвы давал один Семен, а Василий лишь молча стоял рядом с ним. Такое молчание, конечно, нельзя назвать геройством, но нельзя считать геройским и поведение Дмитрия Донского в период описываемых событий.
Согласно предположению А. В. Экземплярского, Василий Кирдяпа был уведен в Орду в качестве аманата, т. е. заложника[107]. На наш взгляд, эта гипотеза не имеет под собой основания: заложников берут или у противников, или у ненадежных партнеров, тогда как Дмитрий Константинович не являлся для Тохтамыша ни тем, ни другим. Напротив, летописец, сообщая о его смерти, писал: «Тогда убо слышев Тахтамыш царь смерть его и поскорбе о немь, зане любим ему бяше». Кроме того, Дмитрий Константинович умер в 1383 г., а Тохтамыш держал Кирдяпу в Орде еще 4 года. Заложником у хана был другой Василий Дмитриевич, — сын Дмитрия Донского, пробывший в Орде тоже 3 года, но бежавший оттуда в 1386 г. Он поступил более благоразумно, чем Василий Кирдяпа, который направился домой прямым путем и был задержан, а Василий Дмитриевич Московский, памятуя об ошибке Василия Кирдяпы, бежал через южные степи в Подолию и уже оттуда через Литву добирался домой. Василий Кирдяпа же вернулся домой лишь в 1387 г., причем Тохтамыш не только просто отпустил его, но и дал ему ярлык на княжение в Городце[108].
Чем же объясняется столь резкое изменение в поведении Тохтамыша? Летописец, сообщая о поездке Бориса Константиновича в Орду осенью 1386 г., ничего не говорит о ее цели или причинах; не упоминает, против обыкновения, ни «о чести», ни о дарах со стороны князя. И о возвращении также говорит просто: «…и прииде из Орды в свою отчину», снова не упоминая ни о чести, ни о пожалованиях. Видимо Тохтамыш, будучи недоволен Борисом, сам его вызвал в Орду. Возможно, Борис, князь честолюбивый и жадный до захватов чужих земель, владея сразу тремя княжествами — Суздальским, Нижегородским и Городецким, стал опасен для Орды, так как посягал на земли ордынских подданных в Поволжье. Подобный пример в его прошлой деятельности уже имелся, когда он был лишь городецким князем. Именно это родовое княжество Бориса и отдал Тохтамыш Василию Кирдяпе, зная о неприязни между племянником и дядей и желая тем самым обострить отношения между ними, что ослабило бы силы Бориса.
107
Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. Т. 2. СПб., 1891 С. 425.