В 1550 г. Петр Иванович, участвовавший в походах на Казань в 1547–1548 гг.,[247] назначается первым воеводой передового полка. Насколько большим доверием пользовался П. И. Шуйский у Ивана IV, можно судить по следующему факту. Именно Шуйского вместе с его родичем А. Б. Горбатым царь послал с судовой ратью на реку Свингу для того, чтобы построить там город Свияжск, сыгравший впоследствии роль главного плацдарма при наступлении на Казань. Став большим воеводой в Свияжске, П. И. Шуйский вместе с шурином царя Д. Р. Юрьевым покоряет и приводит к присяге все нерусское население Горной стороны, а в августе 1552 г. встречает в городе прибывшего туда Ивана IV[248].
Академик М. Н. Тихомиров так характеризует значение освоения Иваном IV Горной стороны: «История создания Горной стороны как территориальной единицы» был одним «из самых замечательных успехов, ускользнувших, впрочем, от наших историков, несмотря на ясные показания летописей. Горная сторона, по словам летописцев, составляла, половину Казанской земли, которая была сразу обессилена, когда Горная сторона отпала от Казани. Это и сознавал царь Шиг-Алей, заявивший, что без Горной стороны он не может царствовать в Казани»[249].
После взятия Казани Иван Грозный, отправляясь в Москву, навестил в Свияжске П. И. Шуйского и поручил ему «горных людей управливати и ясаки имати и во всем их беречи»[250]. Так возникло Свияжское воеводство, равноправное с Казанским, и первым воеводой его стал П. И. Шуйский[251]. Несмотря на обязательную ежегодную сменяемость всех воевод, он бессменно оставался на этом посту до лета 1553 г.[252] После подавления восстания волжских народностей[253] Петр Иванович летом 1553 г. был переведен большим воеводой в Казань, где не только боролся против восставших горных и луговых людей, но и энергична занимался устройством края. Оставаясь наместником Казани до 1557 г. он силами арских и побережных татар поставил город Лаишев в том месте, где существовал старинный переход ногайцев через Каму в направлении на Казань. В Лаишеве Шуйский поселил стрельцов и новокрещенов, заставив последних пахать земли на государя, а в Казани все земли казанского царя разделил между царем, архиепископом, наместником, архимандритом и царевыми детьми боярскими; пахать же эти земли должны были татары[254].
Чем же в эти годы занимались другие представители фамилии Шуйских? Иван Михайлович вместе с митрополитом Макарием и братом царицы Даниилом Романовичем Юрьевым вел переговоры с литовским посланником паном Яном Гайко[255]. В приписке к Царственной книге, в рассказе о боярском мятеже 1553 г. во время болезни Грозного, когда присягали пеленочнику Дмитрию, о котором нет ни слова ни в одной из летописей и не упомянутом даже в посланиях Грозного к Курбскому, сказано: «И боярин князь Иван Михайлович Шуйский учал противу государевых речей говорити, что им не перед государем целовати не мочно; перед кем им целовати, коли государя тут нет?»[256].
И. И. Смирнов, опираясь, на наш взгляд, на весьма ненадежный источник, делает далеко идущий вывод о новом выступлении против царя «виднейшего представителя княжат, главы наиболее мощной боярской группировки, державшей власть в годы боярского правления»[257]. Но И. М. Шуйский никогда не возглавлял группировки Шуйских, а лишь использовал положение брата в своих личных интересах. Поскольку данная приписка сделана более чем через 10 лет после 1553 г., уже в период опричнины, ей нельзя придавать серьезного значения. Это подтверждается и отношением Грозного к И. М. Шуйскому после 1553 г. Отправляясь в 1555 г. в Коломенский поход, Иван IV оставляет в Москве в качестве советников при слабоумном брате царя Юрии, которому формально было поручено управление столицей в отсутствие царя, именно И. М. и Ф. И. Шуйских. (Федор Иванович Скопин-Шуйский умер в 1557 г., а Иван Михайлович в 1560 г.)
В 1557 г. при дворе появляется еще один Шуйский, сын казненного Андрея — Иван Андреевич, причем в весьма почетной роли. Он был послан с речью и наказом к двоюродному брату царя князю Владимиру Андреевичу Старицкому[258]. Сентябрь того же года застает его на воеводстве в Дедилове, а летом 1559 г. в походе Ивана IV против крымского хана Девлет-Гирея он уже «рында с большим саадаком», т. е. старший оруженосец царя. В декабре 1562 г. в походе Ивана IV к Полоцку И. А. Шуйский значится в свите царя, в компании с такими близкими к персоне Ивана IV людьми, как князь Петр Горбатый и будущие опричные любимцы Ивана — Федор Басманов, Петр Зайцев и Иван Черемисинов[259]. Чем же объясняется такая благосклонность Грозного к этому Шуйскому? Причина здесь кроется, по всей видимости, не в том, что царь раскаялся в убийстве отца Ивана Андреевича. Возможно, это был лишь политический маневр, рассчитанный на то, что добрые намерения по отношению к потомку когда-то строго наказанного представителя верхушки московской знати подействует и на других ее представителей. Ведь Иван Грозный порой мог быть большим оригиналом. С другой стороны, уже с первых шагов Ивана Андреевича Шуйского чувствуется отличие этого представителя линии Андрея Михайловича от потомков Ивана Васильевича. Так, Ивана Андреевича не влекли военные подвиги и слава — это был типичный царедворец, любитель греться около особы государя и делать придворную карьеру при помощи лести и дворцовых интриг.