Пока шла осада Тулы, Василий разослал воинские отряды во все восставшие местности. По его повелению «татаром и черемисе велено Украиных и Северских городов и уездов всяких людей воевать и в полон имать и живот их грабить за их измену и за воровство, что они воровали, против Московского государства стояли и царя Василия людей побивали»[343]. Воеводы царя Василия и он сам осуждали на казнь сразу тысячи военнопленных, поэтому сидящие в осажденной Туле 20 тыс. человек предпочитали сдаче в плен смерть. А в это время у Шуйского появился новый страшный враг. На юго-западе, в Стародубе, объявился еще один самозванец, провозгласивший себя Дмитрием, спасшимся от гибели. Он сразу же нашел поддержку со стороны Польши и казачества, объединившегося под командованием Ивана Мартиновича Заруцкого.
Шуйский, узнав о появлении очередного Лжедмитрия, направил к южной границе отряд под командованием князя Литвина-Масальского и Третьяка-Сеитова. Первый стал у Козельска, второй занял Лихвин, Белев и Волхов. Не имея возможности удержать Брянск, воеводы сожгли город. Положение Василия стало очень трудным, но его спасла находчивость сына боярского Сумина Кровкова, предложившего перекрыть плотиной реку Упу, на которой стояла Тула, и затопить город. Вода залила острог, улицы и дворы. Положение осажденных было безвыходным. Жители толпами выбегали из города и сдавались москвичам. Наконец, главные вожди повстанцев — Шаховской, Телятевский и Болотников — согласились сдать Тулу и выдать «царевича Петра» на условии помилования. Василий Шуйский, зная, что новый Лжедмитрий уже движется к Москве, согласился, и 10 октября 1607 г. воевода Колычев вступил в Тулу и захватил «царевича». Его повесили на Серпуховской дороге около Данилова монастыря. Болотникова, атамана Нагибу и несколько особенно видных мятежников сослали в Каргополь и там тайно утопили. Князя Шаховского сослали в Каменную Пустыню Кубенского озера, а князя Андрея Телятевского, боясь его именитых родственников, полностью помиловали.
Василий, оставив небольшой отряд под Брянском, а черемисскую и татарскую конницу в Северской земле, сам пышным поездом в сопровождении двух тысяч всадников направился в Москву, где был встречен патриархом, произнесшим торжественную речь, и жителями города. Три дня во всех храмах служили благодарственные молебны, а сам Василий пять дней молился в Троице-Сергиевой Лавре.
В ходе непрерывной войны с мятежниками Василий не оставлял без внимания и внутригосударственные дела, стремясь укрепить свое положение на престоле. В феврале 1607 г. в Москве проходил Земский Собор, на котором состоялась церемония «прощения» и «разрешения» народа от клятв и присяги Лжедмитрию от имени двух патриархов: бывшего — Иова и настоящего — Гермогена[344]. В марте 1607 г. были изданы два указа, относящиеся к судьбе холопов и беглых крестьян. Первый указ 7 марта касался одной из категорий холопства — добровольных холопов. Историки единодушно связывают появление этого указа с политикой Шуйского, направленной на раскол лагеря крестьян и холопов, участвовавших в движении, возглавлявшемся Болотниковым. Указ запрещал землевладельцам насильно удерживать у себя людей, служивших у них добровольно. Но последующий ход событий показал, что «указ 7 марта 1607 г. являлся скорее политической декларацией, преследующей демагогические цели пропагандистского характера, чем программой, рассчитанной на практическое воплощение»[345].
Через два дня, 9 марта, состоялось торжественное заседание Освященного Собора с Боярской Думой, посвященное беглым крестьянам. Решением Собора был установлен 15-летний срок сыска беглых крестьян их владельцами. Уездной администрации вменялось в обязанность разыскивать и возвращать владельцам беглых крестьян, а те, кто их держал, не только возмещали убытки прежнему владельцу, но еще и платили штраф в размере 10 рублей в пользу правительства. Тем самым соборное решение установило «твердое начало крестьянской крепости»[346]. Но этими, противоречившими одна другой, мерами царь Василий, по выражению В. О. Ключевского, «обеими руками сеял общественную смуту, одним указом усилив прикрепление крестьян, а другим — стеснив господскую власть над холопами»[347].
В том же 1607 г. было проведено важное мероприятие в деле организации военного дела по иноземному образцу. «Устав ратных, пушкарских и других дел» с немецкого и латинского языков перевели на русский, чтобы «Россияне знали все новые хитрости воинские, коими хвалятся Италия, Франция, Испания, Австрия, Голландия, Англия, Литва, и могли не только силе силой, но и смыслу смыслом противиться с успехом в такое время, когда ум человеческий всего более вперен в науку, необходимую для благосостояния и славы Государств: в науку побеждать врагов и хранить целость земли своей»[348].
348
Старинный военный устав ратных, пушкарских и других дел, касающихся до военной науки царей и великих князей В. И. Шуйского и Михаила Федоровича в 1607 и 1621 гг., выбран из иностранных военных книг Онисимом Михайловым. СПб., 1777, Кн. 1; 1781 Кн. 2.