Войноткач стоял на берегу реки и мрачно смотрел в воду. Словно почувствовав взгляд спиной, он повернулся и с подозрением покосился на Герсена.
Келле прогуливался рядом с порослью папоротника высотой чуть ниже его самого и разглядывал то огромную белоснежную наковальню облака в верховьях долины, то расстилавшиеся в низовьях луга и рощи. Лес по обеим сторонам долины образовывал волнистую аллею, тянувшуюся до горизонта и растворявшуюся в дымке.
Деттерас медленно ходил по лугу, заложив руки за спину. Он наклонился, подобрал горсть земли, растер ее пальцами и пронаблюдал за тем, как крупицы почвы сыпались между пальцами. В конце концов он повернулся и воззрился на дриад. Келле сделал то же самое.
Медленно перемещаясь, словно скользя на гибких ногах, дриады направились из лесной тени к пруду. Их ветви переливались блестящей синей, малиновой, медно-красной, золотисто-охряной листвой. Разумные лиственные существа?
Герсен снова обратил внимание на троих спутников. Келле слегка нахмурился. Войноткач любовался дриадами с явным восхищением. Деттерас неожиданно засунул в рот два пальца и произвел режущий уши переливчатый свист; дриады, судя по всему, ничего не услышали.
Со стороны корабля послышались какие-то звуки; обернувшись, Герсен увидел, что по лесенке трапа спустилась Паллис Этроуд. Она подняла руки к солнечным лучам и набрала в грудь воздух. «Какая замечательная долина! — бормотала она. — Кёрт, просто чудесная долина!» Девушка медленно отошла в сторону, то и дело останавливаясь, чтобы с наслаждением посмотреть по сторонам.
Пораженный внезапной догадкой, Герсен развернулся и взбежал по ступенькам трапа в салон. Рампольд — где был Рампольд? Герсен бросился к трюму. Рампольд уже зашел туда. Герсен приблизился потихоньку ко входу в трюм, прислушался.
В грубом, хрипловатом голосе Дасса звучало отвратительное торжество: «Делай, что я тебе говорю, Робин! Ты слышишь?»
«Слышу».
«Подойди к перегородке и освободи зажим троса. Торопись!»
Герсен переместился ко входу так, чтобы незаметно наблюдать за происходящим в трюме. Рампольд стоял шагах в четырех от Дасса и смотрел в упор на его красное лицо.
«Ты слышишь? Поспеши — или я устрою тебе такую взбучку, что ты проклянешь тот день, когда родился на свет!»
Рампольд рассмеялся — тихо и мягко: «Хильдемар, я просил Кёрта Герсена, чтобы он мне тебя отдал. Я сказал ему, что буду заботиться о тебе, как о своем сыне, что буду кормить тебя деликатесами, поить отборными винами... Похоже на то, что он не согласится тебя отдать. Поэтому мне придется проглотить залпом всю радость, которую я обещал себе семнадцать лет... Теперь я изобью тебя до смерти. Наконец представилась возможность...»
Герсен выступил вперед: «К сожалению, Рампольд, я вынужден лишить вас такой возможности».
Рампольд издал нечленораздельный возглас, полный безутешного отчаяния, повернулся и выбежал из трюма. Герсен последовал за ним. Проходя через двигательный отсек, он внимательно проверил состояние лучемета, засунул его в кобуру и вернулся в трюм. Дасс оскалил зубы, как загнанный зверь.
«У Рампольда не хватает терпения», — заметил Герсен, подошел к перегородке и принялся развинчивать зажим троса.
«Что ты делаешь?» — потребовал ответа Дасс.
«Тебя приказано казнить».
Дасс впился глазами в лицо Герсена: «Кто приказал?»
«Идиот! — сказал Герсен. — Неужели ты не понимаешь, что происходит? Я занимаю твою должность, если можно так выразиться». Один конец троса высвободился. Герсен прошел к противоположной перегородке: «Не двигайся, если не хочешь, чтобы я переломал тебе ноги». Он отсоединил другой конец троса: «Теперь вставай. Медленно пройди в салон и спустись по трапу. Одно неправильное движение — и я тебя пристрелю».
Дасс, усевшийся на пол, как только ослабло натяжение троса, с трудом поднялся на ноги. Герсен подбодрил его движением дула лучемета: «Пошли!»