— Ты колдовскую силу напустил! Ты бесовы чары выставил! — кричал пристав.
— О, горе мне, прельщённому скверной бабой! — вторил приставу дьяк.
— Это в вас бесово семя взыграло! — смеялся Сильвестр. — Чего к моей жёнке лезли аки жеребцы! Вот донесу сии проделки правителю Борису Фёдоровичу, то-то батогов пожалует! А за то, что грамоты воеводе и архиерею держите, и на дыбу угодите.
Опомнились пристав и дьяк: на государевой службе опростоволосились. Испугались до синевы.
— Ущедрити мя, — не своим голосом застонал дьяк.
— Ладно, идите службу справляйте, грамоты несите.
И тут пристав потянул дьяка в сторону, шептать начал:
— Так то же той рудый, что боярин Семён Никитич говорил. Хватать его нужно да в железа!
Тихо говорил пристав дьяку, а Сильвестр всё слышал. Да и так знал, о ком речь. Сказал:
— Я тот рудый. С этого бы и начинали, коль нужен вам.
Дьяк и пристав дружно помолились на образ Серафима-пустынника, который в углу висел, и — к Сильвестру с расспросами.
— Не ты ли в Царьград ходил?
— Ходил.
— Благостыня! — воскликнул дьяк. — Донеси, како всё было. Да коснети не смей!
Сильвестр обмяк душой. Давно с россиянами не делился словом. И стал рассказывать о путешествии, о патриархе Иеремии. Рассказал всё, что знал. И про беды патриаршие не забыл поведать:
— Разорили Византийскую церковь магометане, худо она живёт. Ни свечей на богослужение, ни вина на причастие. Иеремия как узрел Софию в древнем Киеве, так и прослезился. Нам бы, говорит, такой храм. А идёт патриарх в Москву. Что в Смоленск привело, сам скажет, если примет вас.
Не всё выложил Сильвестр дьяку и приставу. Не рассказал, как ждал Николая в Боровске да горевал. И ждать бы не надо. Знал же. Ан нет, так судьбой определено было: ждать. Из Боровска шёл один: за двадцать пять дён до Корсуни управился. Неказистый-то конь золотым оказался, устали не знал.
В Царьград из Корсуни морем пошёл. Оттуда к турецкой державе всё лето суда ходят. Вот и приткнулся к одному киевскому купцу. Вышли двумя судёнышками. И всё бы хорошо, да буря навалилась близ берегов болгарской земли. Раскидала судёнышки, какое куда — неведомо. Вскоре то судно, на котором Сильвестр и дочь купца Катерина плыли, пришло в Царьград. А второго нет и нет. День ждут, другой, третий, неделю, другую... Все глаза просмотрели, каждое судно встречали, спрашивали. Пропал отец Катерины.
Сильвестр пытался утешать девушку. Да как утешишь, если кроме отца — ни души на белом свете. Мать-то в полон крымский хан Гирей увёл из Путивля во время своего набега. А было Кате в ту пору всего три годочка. С той поры, вот уже пятнадцать лет, она не расставалась с отцом во всех его ближних и дальних торговых путешествиях.
В Царьграде Сильвестр не бросил Катерину. Помог ей товаром распорядиться-продать, судёнышко тоже продал. А потом ушёл с нею к патриарху на подворье. Там они и жили с Катериной, пока патриарх не собрался в дальнее путешествие в Московию, где он надеялся найти помощь, дабы поправить дела своего патриаршества.
Сильвестр возвращался в свите патриарха, а была она немалая — двадцать семь человек. В Корсуни Сильвестр выкупил коня, прикупил крытый возок и покатил далее вместе с Катериной, к которой за прошедшее время крепко прикипел сердцем.
Катерина не только рыжими волосами была похожа на Сильвестра, но и статью, и глаза будто у близнецов — зелёные. Но то всё было не главное. Катерина, как вскоре узнал Сильвестр, тоже ведовством баловалась. Да травами-кореньями лечила. И присушить могла. И на тот свет отправить. Да знал об этом лишь он. Для всех Сильвестр и Катерина братом и сестрой казались. И они всем так говорили, правда, иногда Сильвестр её жёнкой называл, как жизнь заставляла. На самом-то деле давно, ещё в Царьграде, они познали близость. И считал Сильвестр Катерину Богом данной ему женой.
— А ещё скажу, что патриарх Иеремия сидит на престоле и первосвятитель главный среди всех других христианских святителей. Вот и спешите к нему, с чем приехали, — закончил рассказ Сильвестр.
— Мы сей миг. А ты без нашего ведома оный двор не покидай. В Москву с нами пойдёшь.
— Пошто так?
— Нам знать, — ответил дьяк. — Как ты есть утеклец. Год тебя ждали.
Сильвестр подумал, что избавиться ему от шпыней труда нет, да не хотел пока испытывать судьбу. Всё равно она вела в Москву. Одного боялся, что приставать к Катерине будут. Да так оно и случилось, как покатили к Москве.
— Неугасимый свет от неё течёт, — облизывая губы, шептал приставу дьяк при виде Катерины.