Ну что, теперь с вещами на выход, дорогой Арсеньтий, как не велик соблазн городской квартиры, даже такой ободранной, как сейчас, но… надо ехать. С чемоданчиком и бородищей вряд ли меня кто-нибудь узнает, хотя и не общался я тут ни с кем, мы, бизнесмены, народ работящий, нам некогда было, то бизнес, то бабы, то водочка, на соседей реально времени не было. На бомжа я не похож, на преступный элемент тоже не тяну, так, мужик с чемоданом. Окно закрыл, деревенские шмотки в пакет и с собой, кран проверил, плиту не включал. Все. Пошел. На лестнице никого, да и откуда тут в это время народ. Около трех часов сейчас, кто на работе, кто уже по салонам поехал, дети еще по частным школам. И действительно, спокойно закрыл дверь, спустился, постоял еще во дворе, поглазел на пустые окна квартиры, на пыльные окна своего же офиса, и двинулся к метро. На пол пути сообазил, что у меня есть деньги, и, подойдя к бордюру, поднял руку.
— Медведково.
— Садись, — кивнул водила старенького фольксвагена, — там куда?
— Там? Там мне к Лосю, знаешь, только не к платформе, а прям на Ярославке, где поворот к станции, не доезжая ДПС.
— Гадица.
— Курить можно?
— Кури, только окно приоткрой.
Окно я приоткрыл и закурил себе. Болтать не хотелось, да и водила не сильно коммуникабельный, видать. Ну и хорошо.
Достаточно быстро мы проехали Алексеевскую, ВДНХ, Северянин, три светофора, Мосмарт и приехали.
— Сколько я должен?
— А сколько не жалко? — традиционно.
— Все жалко, должен-то сколько? — заулыбался я.
— Триста — нормально?
— Нормально, — отсчитал я три сто рублевки и вышел.
Знакомой дорогой я двинул к Арегу. Ой, как хотелось, что бы он был на месте, ой, как захотелось, чтобы его черная машинка стояла с распахнутой дверью и гремела армянской музыкой. Вот кого я хотел бы увидеть, так это его. Но мысли, вздрогнув, остановилась, а как же парикмахерская. Завертел головой по сторонам, где, где она, родная? Ну не может же не быть тут парикмахерской. Я по бомжатским своим временам на парикмахерские не сильно смотрел, но вот всплыло в голове, что если назад вернуться, там салон есть. Пошел, побежал почти, четвертый час, народу не должно быть много, должен же в этом городе хоть кто-нибудь ходить на работу, ну не все же в салонах сидят.
Салон как салон, вроде приличный. Барышня-администратор энтузиазма не проявила.
— Здравствуйте.
— Здрасьти, вам чего.
Вот кашелка, невольно подумалось, видимо, она там сосредоточенно ногти пилила, а я помешал.
— Мне побриться, постричься и маникюр сделать.
Барышня зависла, что-то посмотрела под стойкой. Сжала мордочку в куриный пупок и, еще раз смерив меня взглядом, пошла в зал, кинув небрежно:
— Минуточку.
Через минуточку она вернулась с мастерицей. Мастерица была молодой и не такой пафосной.
— Пойдемте, чемодан можно оставить у администратора.
Судя по выражению лица, восторгов у администратора эта идея не вызвала, но и выгонять меня, хоть и лохматого, как леший, но явно мытого и дорого одетого, никто не собирался. Да и не ломился народ в это время.
— Голову мыть будем? — спросила мастерица, на бейджике — Лариса.
— Нет, Ларочка, не поверите, только из ванны.
— Как стричься будем?
— Стричься будем аккуратно, но не сильно коротко, — начал по инерции охмурять парикмахершу.
— Да, коротко вам, пожалуй, не стоит, волосы хорошие. Бриться будем?
— Обязательно, эту мочалку резать к чертовой матери.
— Легко, — хихикнула Ларочка.
И процесс пошел, меня, образгивали водой, стригли, опять поливали, опять стригли, короче, я почти час сидел, как кабачок на грядке, только любезничал с мастерицей, и получал несказанное удовольствие. Вот все-таки я избалованная скотина, даже помойка меня не переделала. Минут через сорок я просто перестал себя узнавать, а через час, пообещав Ларочке, что буду теперь стричься только у нее, отвалил в кабинет к маникюрше, куда меня сопроводила уже не такая пафосная администраторша.
Положив свои лапищи на маникюрный столик, я сказал, что буду доволен, если она хоть что-то сможет сделать. Маникюрша, помолчав, взяла-таки в руки мисочку и начала шаманить. Пока я отмачивал свои руки-крюки, она раскладывала орудия пыток. Вот маникюр меня и раньше не вдохновлял, но сейчас просто надо было. После побоев и деревни, на указательном и большом пальцах левой руки шрамы грубыми жгутами наползли на ногти, и все ничего, не красота волновала, я сам пробовал как-то пообрезать… но только разодрал до кровищи, так что потом работать не мог, и плюнул, а они, зараза, мешали.