Рак. Этим сейчас никого не удивишь, бревен затонувших полным полно, в иных реках и озерах все дно топляком устлано...
Удильщик. На это я и рассчитываю, Рак: публика привыкла к такому зрелищу, и одинокое бревно на дне ни у кого не вызовет ни подозрений, ни тем более возмущения. Итак, оно лежит час, лежит два, лежит все второе отделение... И вдруг бревно оживает: оказывается, это сом, который, как он это нередко делает, прикинулся бревном! Сом поднимается на поверхность и объявляет: «Антракт!»
Все. Великолепно!
Не знаю, доводилось ли кому-нибудь ночевать в замке с привиденьевыми, а вот в доме с привиденьевыми я сам ночевал (и дневал). Они сидели на ветках в большом стеклянном ящике и меланхолически жевали зелень. Палочники вообще неплохо чувствуют себя в неволе, и содержать их не так уж сложно.
Вам подобная птица не встречалась? Мне тоже. И вряд ли встретится: животные-иллюзионисты хорошо изучили вкусы зрителей и потому избегают имитировать что-либо съедобное...
Удильщик. По-моему, тоже. И вот после такого аттракциона, когда зрители пресыщены, когда, казалось бы, уже ничем не поразишь их воображение, наступает апофеоз... то есть нет, апогей... — я всегда путаю эти два слова, пусть будет и то и другое. Словом, появляется наш председатель и буквально повергает зрителей в шок!
Стрекоза. Да, это будет нечто феерическое — прирожденный талант, помноженный на традиции!
Рак. Ну, это уж вы того... Какие у Кашалота традиции — он без году неделя фокусами занимается, да и недели еще нет.
Стрекоза. Но вы забыли, Рак, что он учится у индийских фокусников, которые славятся на весь мир, — у них богатейшие традиции! Один кузнечик акридоксена чего стоит: он умеет превращаться в... (замолкает, раздумывая). Как же мне это сразу не пришло в голову! Удильщик, самый первый номер, — помните?..
Удильщик. Я на память не полагаюсь, у меня все записано. (Листает блокнот.) Так... «Гигантский палочник превращается в ветку». Так что, заменить?
Стрекоза. Что вы, напротив, — этот трюк можно сделать еще эффектнее! Пусть это будет не голая ветка, а с листьями...
Гепард. Бабочки каллимы прямо-таки созданы для этой роли, у них все есть — жилки, как на листе, даже черенок... Хотите, я их приглашу? Тем более что они, можно сказать, хрестоматийные бабочки.
Стрекоза. Ну, и что в этом хорошего? Они во всех учебниках фигурируют, все о них знают, а хочется чего-то свежего, незатасканного... Нет, я позову листовидок, — кстати, они тоже относятся к привиденьевым. — их целое семейство, и они какие угодно листья изобразят: зеленые, начинающие желтеть, листья цвета ржавчины — вот-вот упадут... Листовидки даже колеблются — точь-в-точь как листва на легком ветерке! Но листва — это еще не все: с конца ветки будут свисать аделунгии...
Сова. Кто свисать будет?
Стрекоза. Аделунгии — это цикады, они в Средней Азии живут. Вы их не отличите от семян клена, — знаете, такие...
Сова. Как не знать-то — с рыжими крылышками, будто живые порхают в воздухе, когда падают.
Стрекоза. Вот-вот. (Раздумывая.) Так... листва есть, семена есть, что еще?.. Ага, для полноты иллюзии на коре ветки будет лишайник — кузнечик сатрофилия с острова Ява.
Рак. А вы вроде еще про какого-то кузнечика начали рассказывать, как его... ну, в Индии живет. Кашалота фокусам учит...
Стрекоза. Акридоксена?
Рак. Он самый. Вы сказали: «Он умеет превращаться в...» А во что — поди сам догадайся.
Стрекоза. Да вы бы ни за что не догадались, Рак! И зрители не догадаются: акридоксены расположатся внизу, под веткой, а у всех будет полное впечатление, что это опавшие листья, причем не только что опавшие, а старые, прошлогодние листья с сильно изъеденными краями!
На краю поляны показалась Мартышка.
Сова. Гляньте-ка, Мартышка бежит... Что это у нее в руке?
Гепард (вглядываясь). По-моему, лист с сильно изъеденными краями, только бумажный.