Жестко и сухо звучала мелодия причудливого марша. Звуки нарастали. Казалось, затряслось тело горы, с вершины её с гулом покатились вниз огромные камни…
А песня Сольвейг — невесты Пер Гюнта — вызывала слёзы. Одиноко несется её голос в переполненный зал. Тихая, полная грусти песня, похожая на маленькое лесное озеро, заросшее нежными кувшинками…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Медленно опустился тяжёлый бархатный занавес, но зрители сидели молча. И вдруг зааплодировали, не жалея ладоней.
— Григ! Григ!!! — неслось от ряда к ряду.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Его узнали.
Эдвард поднялся на сцену. Долго смотрел на бушующий зал. Он был счастлив. Норвежцам понравился спектакль.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Холм троллей
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
ДВАРД и Нана радостно ходили по комнатам, вдыхая крепкий смолистый запах дерева. У них наконец-то появился новый большой дом. С обширной верандой и изящной башенкой. В нём они смогут принимать гостей, артистов, музыкантов, художников.
— А как мы его назовём? — спрашивает Григ. — Может, «Кнэуссн» — Горка, заросшая деревьями?
Нина задумалась.
Нет, Эдвард, — решительно сказала она. — В твоих произведениях живут тролли. И пусть наш дом будет «Тролльхауген» — Холм троллей.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Из окон дома открывался чудесный вид на окрестные горы, поросшие вечнозелёными елями. А весной, когда прилетали птицы, Григ слушал их звонкое пение.
Но сочинять музыку Эдвард любил в крошечной хижине, стоящей у подножия Холма троллей, куда доносилось равномерное тяжёлое дыхание моря.
Хижина была такой тесной, что в ней помещались лишь пианино, письменный стол да два стула.
В Тролльхаугене Григ прожил много лет. Сюда часто присылали ему приглашения выступить с концертами в разных городах Европы.
Эдвард соглашался… Он начинал дирижировать, и послушный его воле оркестр рассказывал о Норвегии, её суровой природе. Публика платила Григу любовью.
В Праге сотни людей после концерта провожали его в гостиницу.
А в Лондоне публика приколола к одежде крошечные норвежские флажки. Заметив» это, Григ в волнении опустил дирижёрскую палочку.
После концертов Эдвард возвращался домой, в Тролльхауген. Передохнув несколько дней, он надевал плащ, широкополую шляпу, и на лесных дорогах, горных тропинках часто можно было встретить его одинокую фигуру.
Не раз ночевал он в бедных хижинах дровосеков. Долгие часы проводил с пастухами у ярко горящих костров. Слушал народные песни, тщательно записывал их протяжные напевы, восторгался игрой деревенских музыкантов.
Однажды Григ получил письмо из глухой горной деревушки. И долго разбирал наползающие друг на друга строчки.
«Я совершенно не знаю нот, но с детства старался в точности подражать игре разных музыкантов. Сейчас мне восемьдесят лет, и я очень боюсь, что мою музыку схоронят месте со мной», — было написано в письме.
Григ очень долго добирался до засыпанной снегом затерянной деревушки, где жил старый скрипач. И провел в ней несколько недель. Каждый день с восходом солнца Эдвард доставал нотную бумагу, карандаш, терпеливо ждал, пока старик настроит скрипку.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
То грустно, то весело поёт скрипка Под искусным смычком музыканта оживают старинные танцевальные, свадебные, колыбельные мелодии слотты. Волнуясь, бережно переносит их Эдвард в свою тетрадь.
А вернувшись в Тролльхауген, обработает для фортепиано, навсегда сохранив для своего народа..
Летом 1907 года Грига пригласили дать несколько концертов в Англии. Хотя Эдвард плохо себя чувствовал, он верил, надеялся, что сможет дирижировать оркестром.
— Эти концерты возвратят мне силы, — говорил он Нине. — Мне шестьдесят четыре года, я ведь ещё не очень стар.