— Ерунды? Он что, был вооружен лазерной пушкой? Или ты не мог не ввязываться в драку? Почему ты не ушел?
— Ты не поймешь, — Вильо юркнул в постель. — Послушай, я вовсе не хотел ранить его. Если я и переборщил, то теперь уже поздно что-либо менять. Давай лучше обо всем забудем, о'кей? У меня есть шанс выпутаться, если он не станет никому сообщать.
— Но если все же сообщит? Когда он сделает это первым, все будет выглядеть так, будто ты собирался это скрыть.
— Что ж, я пойду на риск, а тебя, поскольку это не твое дело, вмешиваться не просят.
Джонни не ответил. В комнате воцарилась тишина. Через несколько минут дыхание Вильо стало ровным. Он уснул. Хороший сон — признак чистой совести — так бы заметил его отец. Но, похоже, в этом случае отец Джонни был бы далек от истины. Самого же Джонни волновал не столько Вильо, сколько его собственная совесть.
Как следовало поступить в этом случае? Если он промолчит, то станет укрывателем. Вдруг ранения того человека окажутся серьезными. Это будет означать большую неприятность. С другой стороны, замечание Вильо о командной солидарности тоже имело значение. Джонни помнил, что Бей что-то говорил об этом на первом собрании. Если Вильо ввязался в обычную потасовку, будет лучше просто забыть о случившемся. Но он ничего не мог знать наверняка и чувствовал, что все эти «за» и «против» будут мучить его всю ночь напролет.
Так оно и случилось. Беспокойные мысли долго не давали ему уснуть. Один за другим в открытое окно комнаты вернулись остальные четверо его товарищей. Вскоре они улеглись и уснули. Хорошо, что никто из них не попался. Заняв свои мысли этой бессмысленной проблемой, Джонни не сразу сумел отогнать ее прочь, чтобы, наконец, уснуть самому. Всю ночь его мучили кошмары, мешавшие отдохнуть. Когда прозвучал сигнал подъема, он почувствовал себя хуже, чем если бы не спал совсем.
Тем не менее он сумел быстро одеться. Схватив свой приготовленный с вечера вещмешок, он вместе с остальными направился в столовую. На его мутные, покрасневшие глаза никто не обратил никакого внимания. Военная полиция, пока они ели, в столовой не появилась. Никто не поджидал их у военного транспорта, когда пошли грузиться вместе с остальными стажерами. После каждого пройденного километра бремя мыслей Джонни становилось все легче. Совершенно ясно было, что начальство не разрешило бы им выехать, если бы поступили хоть какие-то сигналы о случившемся в городе. Скорее всего, противник Вильо в той потасовке решил спустить дело на тормозах.
Через час они прибыли на военный полигон, который занимал около ста тысяч гектаров. Вручив им новые компьютерные модули, дополнительную амуницию и еще раз проинструктировав их, Бей указал каждому его цель. Наконец, выбросив совсем из головы мучившие его всю ночь мысли, Джонни сосредоточился на предстоящих испытаниях и на своей задаче остаться в живых. Когда он успешно прошел первый тест и вернулся в полевой штаб, был немало удивлен, увидев поджидающий там транспорт военной полиции. Но еще больший шок испытал Джонни, когда узнал, что они ждали его.
Молодой человек, с беспокойством ерзавший на стуле, стоявшем возле стола Мендро, действительно выглядел так, словно подрался. На его щеке и челюсти были налеплены пластыри, а плечо и левую прикрывал пластиковый каркас, обычно используемый для ускорения срастания сломанных костей. Выражение его лица хоть и носило печать беспокойства, было решительным. Выражение лица Мендро тоже было решительным.
— Это тот человек? — спросил он парня, когда Джонни вошел и сел на стул, предложенный ему охранником из военной полиции.
Глаза Горожанина быстро пробежали по лицу Джонни и замерли на его одежде.
— Было слишком темно, командир, чтобы различить лицо. Но судя по имени, это он.
— Понятно, — Мендро сверлил Джонни взглядом.
— Моро, мистер Пали утверждает, что вчера вечером вы набросились на него за стойкой бара «Тассер Аи» в Фарнси. Это правда?
— Нет, это ложь, — пролепетал Джонни сухими губами. В его голове был туман, сквозь который прокрадывались отвратительные подозрения.
— Но прошлым вечером вы были в Фарнси?
— Да, сэр, был. Я… потихоньку ушел, чтобы отдохнуть и попытаться расслабиться перед сегодняшним испытанием. В городе я провел только два часа, — он взглянул на Пали. — Заверяю вас, что вчера ни с кем не дрался.
— Он лжет, — подал голос Пали. — Он был… Но жест Мендро заставил его замолчать.
— Вы ходили один? Джонни заколебался.
— Нет, сэр. Ходили все ребята из нашей группы. В городе мы разделились, так что у меня нет алиби. Но…
— Что но?
Джонни сделал глубокий вдох.
— Примерно через полчаса после моего возвращения в комнату вернулся еще кое-кто из наших парней и рассказал мне, что он… ну, он сказал, что немного поколошматил кого-то в одном из баров Фарнси.
Глаза Мендро стали жесткими. Очевидно, он не верил.
— И вы не сообщили о случившемся?
— Он сказал, что это была ничтожная потасовка. Так, ничего серьезного.
Он снова посмотрел на Пали… Только сейчас до него дошла изощренная коварность задуманного. Неудивительно, что Вильо не захотел, чтобы перед выходом Джонни сменил свою одежду.
— Я могу только предположить, что в тот момент на нем была моя вторая туника.
— Охо-хо. Кто был этот второй, кто рассказывал вам все это?
— Ролон Вильо, сэр.
— То есть, тот, на которого вы недавно набросились в столовой?
Джонни скрипнул зубами.
— Да, сэр.
— Ясно, что он хочет свалить свою вину на другого, — с презрением заметил Пали.
— Очень может быть. Как началась потасовка, мистер Пали?
Тот пожал здоровым плечом.
— Я сделал какое-то язвительное замечание по адресу внешних провинций. Даже и не знаю, как разговор зашел на эту тему. Он принял это на свой счет и вытолкнул меня через черный ход туда, где стояла наша группа.
— Разве не по аналогичной причине, Моро, вы набросились тогда на Вильо? — спросил Мендро.
— Да, сэр, — Джонни подавил в себе почти непреодолимое желание немедленно объяснить снова весь инцидент. — Я полагаю, что никто из ваших товарищей не имел возможности хорошенько разглядеть обидчика, мистер Пали?