— Не помню.
— Хотя бы примерно, сестренка. Около девяти плюс-минус?
Скарлетт кивнула.
— Тогда внутри все было нормально?
Она снова кивнула.
— Так же, как и в предыдущие вечера?
— Да.
— И телохранители не вели себя по-другому?
— Нет, дядюшка.
— Пожалуйста, расскажи, как ты выходила, когда заканчивала работу. Один из телохранителей провожал тебя?
— Да. Тот, которого звали Би Джей.
— Хорошо, рассказывай.
— Я сказала Би Джею, что все закончила. Он отпер входную дверь. Вышел первым и осмотрелся, потом вернулся и сказал, что все в порядке. Тогда я позвала папу, он должен был помочь мне скатить тележку с крыльца. Потом…
— Какую тележку?
— С тарелками и остатками еды.
— Ясно, а потом?
— Потом мы вышли, папа помог мне спустить тележку с крыльца, и я покатила ее в ресторан.
— А они снова заперлись?
— Не знаю.
— Хорошо. Ты ничего не видела, когда толкала тележку к ресторану?
— Я только… — И Скарлетт Январь снова расплакалась. Христел де Хан встала, дала ей несколько бумажных носовых платков и снова села.
Овладев собой, девушка всхлипнула и призналась:
— Я… как-то стесняюсь…
Купидон наклонился и прошептал ей на ухо:
— А ты говори только мне, я никому не скажу.
Она кивнула, вытерла нос и приложила губы к его уху:
— Папа говорил, я родилась в рубашке…
— Ясно.
— Потому что у меня бывают такие… gevoelentes, ну, предчувствия.
— Понимаю.
— Когда я шла к ресторану, у меня как раз возникло такое предчувствие, дядюшка.
— Что за предчувствие, сестренка? — еле слышно прошептал Купидон.
— Чего-то плохого, дядюшка. Я почувствовала зло. Ужасное зло. Там, у бугенвиллей.
Глава 6
Тейроне рассказал сестре, что она выдержала экзамены. Он сидел в единственном кресле в однокомнатной квартире Нади. Кресло со сломанной ножкой он когда-то нашел на улице в районе Бо-Кап, его выбросили из какого-то дома. Он его починил. Починил не очень умело, потому что не особенно разбирался в плотницком деле. Зато кресло было крепким и удобным.
— Я очень горжусь тобой, — сказал он.
Надя тряхнула длинными черными волосами. Она сидела у большого рабочего стола. Стол Тейроне обменял на краденый айфон в магазине подержанных вещей на Альберт-стрит в Вудстоке.
— Спасибо, братик.
— Не волнуйся, к концу месяца деньги у меня будут, — сказал он и достал бумажник. — А вот плата за квартиру.
— Нет, мне нужна всего тысяча, я получила очень хорошие чаевые!
— Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Чаевые или нет, ты приехала сюда для того, чтобы учиться.
— Братик, мне нравится моя работа.
— Понимаю, но ты должна заниматься.
— Не могу же я целыми днями сидеть и зубрить!
— Ходи гулять. Общайся с однокурсниками.
— Нет. В ресторане мы еще и питаемся бесплатно в конце смены, я здорово экономлю на еде. И потом, скажи, где можно получать больше пяти тысяч рандов в месяц?
— На Роуз-стрит собираются ремонтировать целый квартал, им нужны маляры. Я стал одним из субподрядчиков для Донни Фиша. Мы и внутренней отделкой тоже займемся, так что заработаю неплохо. И потом, экономика Кейптауна снова на подъеме, туризм вырос на семнадцать процентов. Уверяю тебя, к декабрю я заработаю на половину следующего года обучения. Ты, главное, занимайся, чтобы хорошо сдать экзамены. Не хочу, чтобы ты напрасно тратила время, работая официанткой.
— Я трачу время не напрасно. — Вокруг рта у нее появились упрямые складки — он помнил их с детства. — А экзамены я обязательно сдам!
Тейроне понял, что переубедить сестру не удастся.
— Именно это я и хотел от тебя услышать.
Приехали еще четыре «ястреба». Гриссел хорошо знал всех. Лейтенант Вусумузи Ндабени, небольшого роста, с широко расставленными глазами, с ухоженной эспаньолкой. Лейтенант Седрик Радебе по прозвищу Улинда, или Медоед, бывший боксер. Капитан Моивиллем Либенберг, самый красивый детектив в УРОВП, признанный сердцеед. Капитан Франки Филландер, ветеран с большим ножевым шрамом от уха до середины черепа.
Стоя на лужайке перед гостевым домом, Гриссел вводил вновь прибывших в курс дела. Ему все время приходилось напрягаться, потому что усталость все сильнее давила на него. И он все больше стеснялся своего внешнего вида, замечая обращенные на него взгляды коллег. Он попросил Ндабени и Филландера, которые выглядели не так сурово, как остальные, допросить сельскохозяйственных рабочих с фермы, а Радебе и Либенбергу поручил побеседовать с телохранителями.