Из коридора доносится, как хлопает дверь. Надо же, Аки-сан вернулся. Чего это в такую рань?
Выглянув, спрашиваю:
— Все нормально? Да? Тогда жду к столу, ужин почти готов.
Через полчаса оба дегустируем десерт, попивая горячий зеленый чай. Во время еды почти не разговаривали, но по паре брошенных слов я понял, что опекун умудрился спустить все деньги сразу на “верном номере”, вот и вернулся домой, злиться на судьбу. Похоже, что даже на пиво у него не хватило.
— Как в школе дела? — задает дежурный вопрос, высматривая в коробке еще кусочек засахаренных фруктов.
— Нормально. Домашки надавали на следующую неделю. И в середине марта начнутся тесты. Придется готовиться.
— Давай, дело хорошее.
О том, что к началу апреля надо будет оплатить следующий год обучения, опекун даже не заикается. А я помню, что за второй класс старшей школы нужно выложить почти семьсот штук. Плюс еще триста тысяч за материалы к экзаменам и допуск к ним. Миллион. Мы когда из бухгалтерии вышли, успел в документы мельком нос сунуть. А как опекун разорялся — словами не описать... Катаю слово на языке про себя и думаю, что Аки-сан смог проиграть очень неплохие деньги буквально за год. В долги влезть еще не успел, но оттянулся неплохо. Пять своих зарплат годовых просадил и не заметил. Теперь вон на пиво с сакэ даже не хватает.
— Я не уверен, что мне стоит продолжать учиться, — начинаю разговор. Мужчина напротив вздрагивает:
— Это почему еще?
— Потому что два года обучения — это больше двух миллионов йен. А за университет придется выложить больше десяти. У меня нет таких денег.
Именно так. У меня. Извини, теперь табачок будет врозь, опекун. Аки хмурится:
— Я что-нибудь придумаю.
— Возможно. Но пока предлагаю решать проблемы по мере поступления... Найду деньги к сроку — продолжу ходить в школу. Не найду — пойду работать. Кстати, вот тридцать тысяч, — кладу на столик пухлый пакет. Специально мелкие купюры отбирал, чтобы выглядело более внушительно. — Это взнос за следующий месяц. Я даю вам, Аки-сан, тридцать тысяч. А вы не донимаете меня вопросами про учебу, где я пропадаю и вообще, чем занят в тот или иной момент времени. Так скажем, начинаем мирное сосуществование.
— Вообще-то я твой опекун! — пытается он повысить голос, но я давлю это в зародыше.
— Вообще-то вы не мой отец. Это раз... Этот дом принадлежит мне. Это два... Если начнем собачиться, то в момент совершеннолетия я выставлю вас на улицу, Аки-сан. А записать недвижимость на себя без моего согласия вы не можете. Бабушка указала владельцами только меня с отцом. Интересно будет посмотреть, где вы в Йокогаме на крохотную зарплату сможете угол снять. Это три... Поэтому повторю еще раз. Вы хороший человек. Вы брат моего отца. Я вас уважаю. Но я уже достаточно взрослый, чтобы возможные проблемы решать самостоятельно. И пусть формально до двадцати мне еще не видать паспорта и официального совершеннолетия, но это время можно провести мирно. Или поругаться.
Вздыхаю, поднимаю глаза к потолку, где медленно вращается вентилятор. Начинаю описывать “плохой вариант”.
— Поругаемся. Вы дадите в сердцах мне в ухо. Я вызову полицию. Подам жалобу. Эту жалобу не забудут показать вашему руководству. На работе за рукоприкладство лишат премии и станут шептаться за спиной. Может быть, даже обойдут с возможным повышением. Одним словом — головная боль и неприятности...
Стучу пальцем по пакету с деньгами.
— Либо раз в месяц я даю вам тридцать тысяч и не спрашиваю, как именно хотите их потратить.
— Мне надо подумать, — мрачно отвечает опекун.
Да, да. Подумать, прикинуть, прожевать и проглотить столь неожиданно проявленную независимость подопечного.
— Ваше дело. Йены забрать? — начинаю тянуть руку, но Аки-сан тут же накрывает взятку ладонью.
— Я сказал — мне! Надо! Подумать!
Отвешиваю церемониальный поклон и добавляю:
— До каникул нужно будет в банк сходить. На меня открыть счет. Буду откладывать по чуть-чуть. В школе можно и восстановиться, если это потребуется. Или просто — на сдачу экстерном собрать... Еще чаю? Нет? Тогда я помою посуду и пойду спать.
За окном гремело и стучали тяжелые капли. Отличная погода, чтобы хорошенько выспаться. Заодно все возможные следы смоет. Видимо, мой добрый ангел решил прикрыть меня от возможных неприятностей.
***
Утром опекун умотал сразу после восьми. Если правильно помню, как раз первые ставки можно сделать. И недалеко районный маркет открылся, где можно прикупить пиво или чего покрепче.
Но не успел я окончательно продрать глаза и начать зарядку, как в двери позвонили. Странно. Может, ключи забыл? Хотя, когда он пару раз “на бровях” добирался, то просто долбил ногой в дверь. Чего стесняться.