— Кем был твой отец, Блекджек? Это он научил тебя играть в карты?
Я зашлёпала губами как немая идиотка. Ну почему из всех возможных вопросов она решила задать именно этот? Будто ножом резанула по сердцу.
— Не… нет. Я никогда не знала своего… своего отца, — наконец сумела выдавить я из себя.
Отец был для меня просто словом из старых книжек, которым называли пони, остававшихся сексуальными партнёрами кобылок даже после рождения жеребёнка. Но я почему-то была уверена, что Глори имела в виду совсем не это.
— О, мне так жаль. А что с ним произошло? — осторожно спросила она, открывая панель терминала.
«Одна из охранниц доставила его к медикам, где он получил двадцать первую точку на бок и иглу в шею. После чего его тело отправили в аппарат, который „переработал“ его в протеин и, смешав с водорослями и грибами, подал нам на стол.»
Меня зашатало, и я приложилась затылком о край терминала так сильно, что, похоже, на мгновение потеряла сознание. Сейчас я была бы рада на самом деле отключиться. Глори подпрыгнула в испуге, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Я не помню, — соврала я сквозь сжатые зубы. — Извини, Глори. Мне очень не хочется думать о Стойле Девять Девять.
— Мне очень жаль. Я считала, что это твой дом, — ответила она, сняв платы терминала.
— Так и есть. Просто… он оказался не таким, как я полагала, — буркнула я и поднялась на ноги. — Я… тебе хватит света чтобы закончить? Мне нужно… здесь есть кое-что… я просто отойду ненадолго.
Если я не отойду, то взорвусь. А ей сейчас не стоит смотреть, как я буду плавиться. Сердце стучало так, что я не могла услышать её голос.
— Конечно… и… прости, Блекджек, — тихо ответила она. — Если бы я послушала тебя… всё могло закончиться по-другому.
«Ага, могло.» Мне захотелось вырвать ту часть мозга, в которой появилась эта мелочная, подлая и ненавистная мысль. Как я могла подумать о таком? — Не переживай. Я в порядке. Я подожду наверху, пока ты закончишь, хорошо?
Я ушла, прежде чем она успела ответить. Меня трясло. Сердце не успокаивалось. Дыхание превратилось в какие-то хрипы. Походка стала такой шаткой, что я задевала всё подряд, несмотря на мой всевидящий моче-желтый взгляд.
Я была не в порядке. Даже близко к этому. Мне было охрененно плохо. Но Глори было ещё хуже, так что мне нужно держаться. Будь лучше. Так говорила Флаттершай. Так что… чёрт, о чём это я? И куда вообще иду? Я сильнее протёрла свои глаза, пытаясь сфокусироваться, но мир вокруг только сильнее завертелся, заставив рухнуть на пол и крупом приземлиться на засохшее кровавое пятно. Передо мною были клетки. С телами рейдеров внутри. Меня тошнило от воздуха, всё ещё наполненного запахами гнили и разложения.
Я заметила труп Минти Фреша… обезглавленный, так как именно этой части тела не повезло оказаться внутри клетки. В самой же клетке лежала рейдерша с разорванным брюхом и лицом, застывшим в оскаленной улыбке. Мёртвая дашит, чьё имя я никогда не узнаю. Меня бы вырвало снова, но я не могла двигаться, да и вырваться из меня было в общем-то нечему. В задней части одной из клеток лежали кости единорога, почерневшие и скрученные, словно пенопласт. Его рот замер в крике, а в черепе красовалась неестественная дыра. Как можно было так широко открыть рот? Что вообще могло сделать его таким? Я уже представляла, как мои кости плавятся и скручиваются внутри меня.
— Нет, нет, нет… я не ты. Я ещё жива. Ещё не прошлась по тому мосту, — прошептала я, обращаясь к ублюдку картёжнику. Но я стояла одна в этой пустой комнате и слёзы текли по моим щекам.
— Глори нуждается во мне. И мне необходимо поговорить с П-21… После этого… и только, чёрт, после этого… ты можешь забрать меня. Не раньше… Слышишь меня? Ни секундой раньше…
Я не могла ходить, поэтому поползла. Пыталась делать всё возможное, чтобы заставить ноги работать.
Мой путь лежал в лазарет, но я могла поспорить, что лечебные зелья мне бы не помогли. В одном из ящиков я нашла жестянку с надписью: «Фиксер. Одна таблетка — минус проблемка». Это могло быть и обезболивающим, и противозачаточным. В конце концов, хуже уже не станет, верно? Мне пришлось слизать две таблетки, потому что вся моя магия буквально выгорела. Я жевала. Я глотала. Я молилась.
Удар за ударом моя дрожь унималась. Сердцебиение приходило в норму. Сделав несколько глубоких вдохов, я почувствовала, что вроде никуда больше не проваливаюсь. Я лежала на полу лазарета, молясь о том, чтобы Глори не увидела меня в таком состоянии. Прохладные плиты приятно расположились под моими щеками. Закрыв глаза, я услышала позади себя шелест карт.
— Пшёл прочь. Я сейчас не в безумно счастливом расположении духа. И вообще ты плод моего воображения.
Да… сейчас я была ещё более в хлам, чем обычно.
Старый конь ловко тасовал карты, усевшись за операционным столом. Седая грива и выцветшее пальто не сильно приукрашивали скелет под ними. Его видавшая виды шляпа (в точности как у Эпплджек) выглядела так, будто её вытащили из пасти мутадракона. Он просто глядел на меня с самой добродушной дедушкиной улыбкой.
— Ох, ну что ж. Тогда я приду в более подходящее время. В полпятого тебя устроит?
Хоть я и валялась на полу, но, лягать меня, всё равно усмехнулась.
— Я не ожидала, что мой глюк будет столь забавным. А теперь вали отсюда. Я тут пытаюсь взять себя в копыта.
— Ага. Я заметил, — прохрипел он своим слащавым голосом. — Вижу, тебе не очень-то везёт с этим?
— Много химии… много стресса… мало времени на сон… — пробормотала я, чувствуя себя… менее хреново, благодаря магии Фиксера. Таблеткам, судя по всему, лучше удаётся противостоять эффекту ХМА, чем лечебным зельям. — В любую секунду ты испаришься. Затем я найду Глори, и мы уйдём из этого грёбаного места.
— Ну тогда не буду тебя задерживать, — сказал он, спустив свою замызганную шляпу на глаза. — Просто хочу, чтобы ты знала… тебе ещё предстоит подумать об этом. И… маленький совет от меня… тебе лучше прослушать те две последние записи, прежде чем говорить с ним.
Я закрыла глаза. — Без толку. Я уже знаю, что сделала с ним. И знаю, что он никогда не простит меня.
— В этом нет сомнений. Но за что именно он не собирается тебя прощать?
Крупье усмехнулся, я же уставилась на уже пустующий стол. Деус, охотники за головами, радиация, гули… сейчас я бы была рада помереть в Пустоши. Последнее, что я хочу потерять, это мой разум.
Мы закончили собирать всё ценное, что могли унести. Я попыталась найти ещё Фиксера в лазарете, но его там не оказалось. Хотя Винд Виспер и забрала всё оружие, она оставила нам немного боеприпасов, и я смогла пополнить запасы картечи, а ещё мы нашли боевое седло Анклава и униформу Глори, и, честно говоря, я была удивлена, когда пегаска принялась её одевать.
— Ты всё ещё пони Анклава? — спросила я, натягивая собственный бронекостюм.
Она поправила свою униформу и закрыла глаза.
— Я просто не знаю как жить по другому. Они заклеймили меня дашитом, но я не знаю, что значит быть дашитом, — мягко сказала она и принялась вставлять картриджи в энергетическое оружие, закреплённое на её спине.
— И я всё ещё верю в Анклав, — добавила она, закончив набивать карманы патронами, чтобы разгрузить седельные сумки для вещей побольше.
— Как ты можешь верить в Анклав, после того, что они сделали с тобой? — .спросила я, когда мы выходили из раздевалки.
— Потому что если я не буду верить в Анклав, то мне больше не во что верить, — ответила она, болезненно улыбнувшись.
Мне захотелось обнять её. Не знаю, как, но пегаска как-то умудрялась держаться даже лучше меня. Потом я увидела слезы в её глазах, услышала нотки горечи в её голосе, и поняла, как. Падая в пучину отрицания и боли. Я обхватила её копытами и не отпускала до тех пор, пока она не успокоилась?.
Слепцы, бесцельно бредущие в никуда. Типичные жертвы Пустоши.
Наконец мы вернулись на шоссе Сансэт. Должна признать, я чувствовала себя лучше. Конечно, мне ещё предстояло освободить П-21 из Флэнка, ускользнуть от Деуса и охотников за головами, сидящих у меня на хвосте, и расшифровать ЭП-1101, но прямо сейчас я была рада просто куда-то идти. Даже дождь на какое-то время прекратился, хоть и было видно, что он вот-вот польёт снова. Мы были как раз к северу от торгового центра, где я встретила Дасти, и могли видеть отсюда Впадину Бримстоуна.