Я осмотрела комнату в поисках чего-то, что могло заставить перестать меня думать. Старая газета говорила о скандале в Министерстве Мира; наверняка эти строки кто-то читал и кого-то они огорчали. Даже до сих пор расследование продолжалось. Мир разваливался на части с недостроенными Стойлами, а они волновались о том, какая кобыла удостоится чести первой полететь на ракете. Не удивительно, что всех их сдуло ко всем чертям.
— Ты выглядишь ужасно, — прохрипел старый конь около меня, тасуя карты между копытами.
— Я и чувствую себя ужасно, так что всё нормально, — тихо пробормотала я в ответ, несмотря на то, что рядом никого не было. — Да, я ужасная. Зачем ходить вокруг да около? — Я выглянула через окно в атриум, и посмотрела на сваленные в кучу кости в дальнем углу комнаты. — Тебе нравится это делать?
— Дурной признак, разговаривать со своими галлюцинациями, — предупредил он меня.
— Но мне нужно с кем-нибудь поговорить, — прошептала я в ответ.
— Не я виноват в их смерти, — сказал он со вздохом, — не я затеял войну пони с зебрами. Не из-за меня они посходили с ума. И не я заставил их взорвать мир ко всем чертям. Это всё сделали вы сами. Вы создали меня. И теперь, почему-то, говорите, что это я виноват во всём. Я могу по копытам пересчитать пони, пытавшихся покончить со мной, а те, что лезли в драку, в итоге просто пролетали, да и их немного было, — он прекратил тасовать колоду и посмотрел на меня из-под шляпы.
— И к твоему сведению: это не я заставил тех ублюдков заклеймить её, а тебя — врать подруге.
Глори заснула, уткнувшись в свои копыта и мягко всхлипывая. Во сне она начала тихонько плакать. Пегаска вздрогнула, и я заставила себя подойти к ней. Так осторожно, как только могла я попыталась обнять её, стараясь не разбудить. К счастью, мои конечности послушали мой повреждённый мозг.
— Нет, — тихо шептала она, — мамочка… не надо… пожалуйста…
Старый жеребец посмотрел на меня усталыми глазами, а тем временем Глори успокоилась. Её дыхание замедлилось и она расслабилась. Я мягко вздохнула, поглаживая её гриву.
— И этого я не делал, — сказал он.
— Нет. Но кто-то сделал, — прошептала я, — и они за всё заплатят.
— То есть ты хочешь сказать, что нажала бы сейчас на ту кнопку? Чёрт, если бы ты сделала это там, в шахте, может сейчас спала бы в приличной кровати, — Он подошёл ко мне и взял бутылку пива своим копытом, («Как это у него получилось? Наверное это тоже часть галлюцинации.») сделал глоток, смотря, как я отхожу от, теперь уже затихшей Глори.
— Ну так что, это оно? Ты убийца? — он медленно помахал копытом перед собой, — Блекджек, палач Пустошей?
— Нет, я не палач, — сразу ответила я.
— Ну, тогда я бы посоветовал тебе поскорее узнать, кто же ты, пока ты ещё можешь сдерживаться, — сказал он, протянув мне пиво, — пока в тебе ещё есть что-то, что можно спасти.
— Во мне ничего не стоит спасения. Я просто должна позаботиться о ней и поговорить с П-21, — пробормотала я, поднеся пустую бутылку Спаркл-Колы ко рту. Я посмотрела на маленькую, мультяшную единорожку на этикетке и, мягко вздохнув, направилась к двери.
— Мне бы правда не помешало сейчас пиво.
Я подошла к упавшей двери Стойла. Может, я и была в разваливающемся теле, с мозгом, разговаривающим с галлюцинациями, и с потерянным рассудком, но я не хотела провести всю ночь вдыхая зловония. Я посмотрела на останки тех, кто отчаянно пытался попасть внутрь, и тех кто также отчаянно пытался выбраться, левитировала к себе маленького плюшевого единорога из стойла и поставила его к двери, возле себя. У меня был такой-же, когда я была маленькой. Как и всё в Стойле Девять Девять, его передавали через поколения, только этот был фиолетовым, а мой был фиолетовый с белым.
И всё-таки, старый ублюдок был прав, во мне было много ненависти. Я хотела кого-то обвинить в этом. Мне нужен был кто-то, на кого можно направить всю свою ненависть, чтобы та не грызла меня изнутри. Кто-то, на кого можно указать копытом, и сказать: «Вот он! Вот тот мудак, который во всём виноват! Разберитесь с ним, и всё будет хорошо!.» Но тех пони, которые были в ответе за всё это уже давно не было. Я перевернулась на спину, чувствуя, как выпрямляется мой позвоночник, и застонала, обняв маленького плюшевого единорога.
— Мне четырёх копыт хватит, чтобы пересчитать тех, благодаря кому я до сих пор не остановилась, — пробормотала я, гадая, не пытается ли мой мозг дать мне подсказку. Одной из них точно была Обитательница Стойла. Эта кобыла всеми своими копытами билась, чтобы спасти Пустошь. Она бы сейчас лежала и не хандрила. Уверенна, она поднялась бы на копыта и пробила бы себе путь из этой неразберихи. Может, ДиДжей Pon3 тоже, только по своему. Я слушала его передачу про радиацию и порчу, я думала, что Магическая Аномалия — проблема Хуффингтона. Может, у него и не было дробовика, как у Обитательницы Стойла, но он хотя бы пытался помочь.
Это заставило меня задуматься о Крышечке и о том, что она сказала. Раньше я не думала об этом, учитывая, что я глупая пони, но, по моему, она тоже пыталась покончить с пустошью. Она знала, как с помощью торговли обуздать силу, разрывающую общество. Может она и была торговкой, стремящейся к прибыли, но в этом случае торговля была способом покончить со всеми этими ужасами. И такой финал означал бы, что все пони получили бы то, чего хотели.
Священник был четвёртым. Он пытался покончить с Пустошью. С каждой испорченной ею душой. Юным жеребятам он давал кров и возможность стать одним из Крестоносцев; ему было не всё равно. Этот пони искренне заботился о других, независимо от того, знал он их или нет. Как ему удавалось проводить день за днём в заботах о пони, которые, в конце концов, покинут его. Кем надо быть, чтобы пойти на такое? Хоть моя тёмная, циничная часть разума и прохихикала: «Мазохист», должна признать, что лично я не была способна на подобное. Хорошо, что я могла позаботиться о Глори.
Медленно я поднялась и присела, посмотрев на плюшевого единорога.
— Выходец из Стойла не побоялась бы прослушать запись, — пробормотала я кукле, и если бы она мне ответила, это был бы финиш. Смирительную рубашку мне! Говорящие игрушки это та точка, где я прочертила бы для себя клетчатую полосу. Я вздохнула и выбрала запись «БД #2» на своём ПипБаке, закрыла глаза и приготовилась к удару под дых.
Я услышала звук нетвёрдых шагов и частое дыхание. Судя по эхо и гудению вентиляции, он был в комнатах техобслуживания. Вдруг послышался резкий стук копыт, «ааййй», и звук двух пони разлетевшихся в стороны.
— Эй! Какого… погоди-ка, что это самец тут делает? — услышала я свой голос. Я не помнила и этого. Меня поставили дежурить на уровень техобслуживания из-за моих частых нарушений дисциплины.
— П… 13?
— Пожалуйста… пожалуйста… — умолял он.
— Святая Селестия, что с тобой случилось? — пробормотала я на записи.
Откуда-то издалека раздался крик: — Эй! Куда ты свалил, ты, синий хрен?
Это была Дейзи, я её голос где угодно узнаю.
— У меня ещё есть час! А ну, живо, вернулся! — кричала кобыла, её слова эхом разносились по бетонным туннелям.
— Чёрт. Давай, быстрее. Она отслеживает твой ПипБак, — за моим голосом последовал стук копыт по бетону. Я знала технические туннели, а Дейзи нет. Я знала, где генераторы глушили систему слежения, знала все хорошие места, где можно спрятаться.
— Хорошо. Вот план. Мы подождём здесь, пока она не пройдёт, а потом ещё час и тогда проводим тебя к медикам.
— Почему ты мне помогаешь? — прошептал он.
— А?
— Почему ты мне помогаешь? Ты же кобыла.
— И что с того? Я бы кому угодно помогла убежать от Дейзи. Кроме того она, похоже, буквально пыталась снести тебе башку. Что ты там натворил?
— Она не… кончила, — пробормотал он.
— Вот стерва, — ответила я, — Нет никакого оправдания порче имущества Стойла только потому, что она не удовлетворилась!