Она обеспокоенно посмотрела на меня и прошлась по кучке одежды, принадлежавшей Лютик: скудная кровать, но лучшая в этом Стойле.
— Разбуди меня часа через два, хорошо? — тихо попросила пегаска.
— Конечно. — солгала я с лёгкой улыбкой. Она заслужила долгий сон. А я ещё не скоро засну. Не без помощи мощной дозы алкоголя.
Глори лишь вяло посмотрела на меня. — Хорошо, но съешь что-нибудь, пожалуйста. Ты выглядишь ужасно.
— Как скажешь, мамуля, — сказала я с сарказмом, но беспокойство в её глазах не исчезло как я надеялась. Она положила свою голову и через несколько минут задремала. Должно быть она измучилась.
Но мне было не намного лучше. Я присела рядом с Лютик; время ползло очень медленно. У меня опять начались судороги. Моё сердце всё ещё быстро стучало, но хотя бы не так громко, чтобы было слышно. Спаркл-Колы было достаточно; сейчас мне действительно не нужно больше, чем у меня есть. Сахар не давал спать, вода утоляла жажду. И я была в норме. Ну, почти.
Я осмотрела комнату в поисках чего-то, что могло заставить перестать меня думать. Старая газета говорила о скандале в Министерстве Мира; наверняка эти строки кто-то читал и кого-то они огорчали. Даже до сих пор расследование продолжалось. Мир разваливался на части с недостроенными Стойлами, а они волновались о том, какая кобыла удостоится чести первой полететь на ракете. Не удивительно, что всех их сдуло ко всем чертям.
— Ты выглядишь ужасно, — прохрипел старый конь около меня, тасуя карты между копытами.
— Я и чувствую себя ужасно, так что всё нормально, — тихо пробормотала я в ответ, несмотря на то, что рядом никого не было. — Да, я ужасная. Зачем ходить вокруг да около? — Я выглянула через окно в атриум, и посмотрела на сваленные в кучу кости в дальнем углу комнаты. — Тебе нравится это делать?
— Дурной признак, разговаривать со своими галлюцинациями, — предупредил он меня.
— Но мне нужно с кем-нибудь поговорить, — прошептала я в ответ.
— Не я виноват в их смерти, — сказал он со вздохом, — не я затеял войну пони с зебрами. Не из-за меня они посходили с ума. И не я заставил их взорвать мир ко всем чертям. Это всё сделали вы сами. Вы создали меня. И теперь, почему-то, говорите, что это я виноват во всём. Я могу по копытам пересчитать пони, пытавшихся покончить со мной, а те, что лезли в драку, в итоге просто пролетали, да и их немного было, — он прекратил тасовать колоду и посмотрел на меня из-под шляпы.
— И к твоему сведению: это не я заставил тех ублюдков заклеймить её, а тебя — врать подруге.
Глори заснула, уткнувшись в свои копыта и мягко всхлипывая. Во сне она начала тихонько плакать. Пегаска вздрогнула, и я заставила себя подойти к ней. Так осторожно, как только могла я попыталась обнять её, стараясь не разбудить. К счастью, мои конечности послушали мой повреждённый мозг.
— Нет, — тихо шептала она, — мамочка… не надо… пожалуйста…
Старый жеребец посмотрел на меня усталыми глазами, а тем временем Глори успокоилась. Её дыхание замедлилось и она расслабилась. Я мягко вздохнула, поглаживая её гриву.
— И этого я не делал, — сказал он.
— Нет. Но кто-то сделал, — прошептала я, — и они за всё заплатят.
— То есть ты хочешь сказать, что нажала бы сейчас на ту кнопку? Чёрт, если бы ты сделала это там, в шахте, может сейчас спала бы в приличной кровати, — Он подошёл ко мне и взял бутылку пива своим копытом, («Как это у него получилось? Наверное это тоже часть галлюцинации.») сделал глоток, смотря, как я отхожу от, теперь уже затихшей Глори.
— Ну так что, это оно? Ты убийца? — он медленно помахал копытом перед собой, — Блекджек, палач Пустошей?
— Нет, я не палач, — сразу ответила я.
— Ну, тогда я бы посоветовал тебе поскорее узнать, кто же ты, пока ты ещё можешь сдерживаться, — сказал он, протянув мне пиво, — пока в тебе ещё есть что-то, что можно спасти.
— Во мне ничего не стоит спасения. Я просто должна позаботиться о ней и поговорить с П-21, — пробормотала я, поднеся пустую бутылку Спаркл-Колы ко рту. Я посмотрела на маленькую, мультяшную единорожку на этикетке и, мягко вздохнув, направилась к двери.
— Мне бы правда не помешало сейчас пиво.
Я подошла к упавшей двери Стойла. Может, я и была в разваливающемся теле, с мозгом, разговаривающим с галлюцинациями, и с потерянным рассудком, но я не хотела провести всю ночь вдыхая зловония. Я посмотрела на останки тех, кто отчаянно пытался попасть внутрь, и тех кто также отчаянно пытался выбраться, левитировала к себе маленького плюшевого единорога из стойла и поставила его к двери, возле себя. У меня был такой-же, когда я была маленькой. Как и всё в Стойле Девять Девять, его передавали через поколения, только этот был фиолетовым, а мой был фиолетовый с белым.