Когда они подобрались ко мне достаточно близко, я достала дробовик. Перезарядка моего З.П.С. замедлилась до скорости улитки, поскольку я отгружала выстрел за выстрелом в ближайшего радигатора. Осталось три патрона. Два. Один. Последний заряд картечи расплескал мозги чудища по его спине.
К сожалению, патронов у меня больше не осталось. Думаю, было бы справедливо, если бы я сейчас откинула копыта, а П-21 взял бы всё на себя и, возможно, сделал бы Пустошь намного лучше. Но была одна загвоздка: я ещё не рассчиталась за маленькую бирюзовую пони. Когда последний аллигатор бросился на меня, я магией повернула дробовик вертикально и воткнула его в разинутую на меня пасть. Аллигатор зашипел и попытался перекусить оружие, которое изгибалось под давлением его огромных челюстей.
Я левитировала из своей седельной сумки яблокообразную гранату и швырнула её прямо в раскрытую пасть мутировавшей твари. Прежде чем граната исчезла в его глотке, я успела телекинезом выдернуть из неё чеку. Пять… четыре… три… два… один… ой-ё. Дробовик треснул на счёте два, и я попятилась, пытаясь достать свою последнюю гранату.
Мутант взорвался брызгами радиоактивной крови. Учитывая, какой уровень облучения я уже получила, я поспешила отойти подальше, чтобы не свалится замертво прямо там. Меньше всего мне сейчас хотелось победить и сразу же потерпеть поражение. Пошатываясь, я медленно направилась к прогнившему мосту и беседке.
П-21 возник рядом со мной.
— Полегчало? — ехидно спросил он, хотя в его голосе всё равно ощущалась некоторая искренность.
— Немного, — ответила я. Пустошь преподносила мне жестокие уроки, но я была готова принять их. Я стану сильнее и сделаю всё возможное, чтобы никогда больше не позволить моей глупости навредить другому пони. — Я знаю, что ты хотел помочь мне, П-21. И я сожалею, что в этот раз я не могла тебе этого позволить.
Он протяжно вздохнул и закатил глаза.
— Я опять в стойле.
Мне послышалось больше, чем просто толика горечи в его высказывании. Я посмотрела на него в замешательстве, пока мы переходили мост.
— Чего?
Он повернулся и посмотрел на меня с нескрываемой злостью, скаля зубы в недоброй усмешке.
— Всю мою жизнь кобылы указывали мне, что я должен делать, а что нет. Я даже не имел возможности отказать ни одной из них, если они были назначены мне на спаривание — фыркнул он. — тебе известно, что некоторые самцы Стойла Девять Девять намеренно травмировали себя, чтобы получить передышку? Чтобы просто заняться тем, чего им действительно хотелось, а не тем, что им было предписано?
Честно говоря, я даже представить себе не могла, что в Стойле происходило нечто подобное.
— Все мы делали в Стойле не то, что хотели. Я не хотела быть охранницей.
В этом и была суть Стойла Девять Девять. Ты должен был делать то, что тебе говорили, исполнять свою роль и никогда не думать о большем.
— Да ты вообще никем не хотела быть, Блекджек. Если б была работа «сидеть-на-крупе-и-играть-в-карты-весь-день», то все было бы прекрасно, — сказал он, когда мы подошли к разрушенной беседке. Ржавая небесная повозка, которая ещё сохранила свою ярко-желтую покраску с виднеющимися бабочками. Внутри было много ржавых и гнилых коробок, три из которых выглядели нетронутыми. — Скажи еще, что тебе очень хотелось быть пони-техником, обслуживающей вентиляцию. Как Риветс. Ты проклинаешь свое чёртово везение, что упустила возможность поработать ответственной за обработку белка с захватывающим карьерным ростом в сфере утилизации отходов?
— Нуу… — запнулась я.
Он стоял, глядя на меня со сжатыми губами.
— Можем ли мы продолжить разговор после того, как я перестану фонить? — спросила я со слабой улыбкой.
— Нет. Нет, я так не думаю. Я хочу поговорить об этом сейчас, — сказал он своим фирменным раздражённым голосом. Плотина была сломлена и ничего не могло остановить поток. — Ну так что, Блекджек? Если бы у тебя был выбор не быть охранницей, то кем бы ты была? А? — он добрался до первой коробки и начал взламывать замок, стиснув в зубах заколку.
И, если быть честной, я не знала что ответить. Я всегда считала что застряла в охране, что и вызывало раздражение. Но, если подумать, это было неплохой работой. Контроль за списанием самцов просто делал ее хуже. Мне приходилось много работать со Смотрительницей, но, если подумать, то моя работа была не самой хлопотной: многим приходилось ещё хуже, ведь от них зависела безопасность всего стойла.
— Думаю, ты прав. Работа в охране была не такой уж и плохой для меня, — призналась я. Изнурённая лихорадкой и слишком уставшая, я не могла сделать ничего, кроме как просто усесться на круп и наблюдать за его работой.