Как друга юности, любя,Чужими звуками тебяПозволь приветствовать, прекрасный!Ты тот же тихий, так же милый,Не знаешь времени, – а я!Не то я стал, что прежде было,И путь унылый бытия,И ноша тяжкая мояМеня ужасно изменили.Я тайну жизни разгадал,Раскрыл я сердце человека,И не страдаю, как страдал,И не люблю я: я калека!Я трепет сердца навсегдаОледенил в снегах чужбины.И только звуки УкраиныЕго тревожат иногда.Как эхо памяти невинной,В их узнаю мою весну,Мои унылые досуги,И в их я таю, в их тону.И сердца тяжкие недуги,Как благодатною росой,Врачую ими, и молюся,И непритворною слезойС моей Украиной делюся.Но глухо все в родном краю!Я тщетно голос подаю,Мне эха нету из дубровыМоей козачки чернобровой.Там все уснуло! ПустотаРастлила сердце человека,И я на смех покинут веком —Я одинокий сирота!Осенний полдень, догорая,Поля нагие освещал,И лист увядший, опадая,Уныло грустное шепталО здешней жизни человеку.Такой порой моя калека,Слепая нищая моя,И дочь красавица ея —Она спала, а мать сиделаИ тихо, грустно тихо пела,Как пел Иосиф про свой род,Сидя в египетской темнице.А в поднебесье вереницейС дубров украинской землиНа юг летели журавли.Чему ж бы ей, как вольной птице,Туда, где лучше, не лететь
И веселее не запеть?Какая тайна приковалаК жилищу мрачной тишиныСвоей сердечной глубиныОна еще не открывалаНи даже дочери своей;Она лишь пела и грустила,Но звуки дочерних речейВ ней радость тихую будили,Быть может, прежних светлых дней.Или ограда и тополи,Что грустно шепчут меж собой,Свидетели минувшей доли,Или дубовый пень сухой,Плющом увянувшим повитый,Как будто временем забытый,Ея свидетель? Все молчит!Она поет, она груститИ в глубине души рыдает,Как будто память отпеваетО днях минувших, молодых,О прошлых радостях святых.И эти звуки выходилиИз сердца бедного ея,И в этих звуках много былоЕя земного бытия.И в сотый раз она кончалаПсалом невольничий глухой,Поникла смуглой головой,Вздохнула тяжко и сказала:«Ах, песня, песня, песня горя,Ты неразлучная моя,В моем житейском бурном мореОдна ты тихая струя!Тебя, и день и ночь рыдая,Я всякий час пою, пою,И в край далекий посылаюТебя, унылую мою!Но ветер буйный, легкокрылыйЧто прежде весело летал,Теперь так тихо, так уныло,Как будто друга потерял,Как будто люди научили,Чтобы не слушал он меняИ не домчал он в край далекийТебя, унылая моя!Не видя вас, не зная дняВ моей печали одинокой,Чем оскорбить я вас могла?Что я вам сделала? Любила,За ваши грешные дела
Творца небесного молила,Молила, плакала… А выВ моей тоске, в моей печали,Как кровожаждущие львы,Упреком сердце растерзали,Растлили ядом мою кровь,И за молитвы, за любовьМое дитя, мое родное,Тяжелым словом понесли,И непотребницей слепоюМеня со смехом нарекли!Я вам простила, я забыла,Я вашей славы не взяла,Я подаянием кормилаМое дитя!» И залиласьСлезами, горькими слезами.Она рыдает, а ОксанаРаскрыла черные глаза:Скорбящей матери слезаПрервала сон отроковицы;С улыбкой черные ресницыОна закрыла. «Какой сонСмешной и глупый, и как живо…»И раскраснелася стыдливо,Сама не зная отчего.«Как холодно, а ты все плачешь!Уж скоро вечер; для чегоТы мне печали не расскажешь?И я бы плакала с тобою,А то…» – И хлынули рекоюСлезы невинной красоты.«И ты заплакала… Прости,Что о моих сердечных ранахЯ не беседую с тобой,Я скоро плакать перестану,Моею тяжкою слезойЯ не прерву твой сон прекрасный,И о судьбе моей несчастнойУзнаешь ты не от меня.Тебе расскажут злые люди,Они тебя не пощадят,И много, много горя будет.А горе даром не пройдет.Озлобит сердце пустотою,Оно возьмет любовь с собоюИ все наилучшее возьмет.Не плачь, Оксано!» И, рыдая,Она Оксану утешает:«Не плачь, дитя мое, усни!Ты рано плакать начинаешь;Придет пора твоей весны,
И тайну слез моих узнаешь;Свои прольешь, прольешь одна,Одна, бездомной сиротою,И будет то моя вина,Что не разделишь…» – «А с тобою?Разве тебя я не люблю!Ах, мне с тобой и горе любо,Я все с тобою разделю.Не понесу я чужим людямМою сердечную слезу,К тебе на грудь я принесу.Только не плачь! Делись со мноюСвоею тяжкою тоскою.Не плачь одна, откройся мне,И будет легче. Ах, послушайО том, что видела во сне,Я расскажу тебе.Чаще, гущеКак будто лес, а мы вдвоемТак наобум себе идем.Потом темно, потом светло.Потом гляжу – тебя не стало;Я-ну бежать, кричать, устала,Села и плачу. Вдруг село;Большая улица, большая;И я по улице иду.Мне грустно так, тоска такая,Я спотыкаюсь, упаду.Мне тяжело, мне давит грудь,А люди смотрят и смеются.Мне больно стало, а взглянутьЯ будто на людей боюся.Потом отаман мне кричит:«Вот я тебя!» Я испугалась,И ну бежать– Бегу… упала.А сын отамана стоитКак будто, грустный, над водоюИ тихо машет мне рукою.Вот я к нему и подошла,А он схватил меня руками.«Зачем в лесу ты не жила?Зачем ты в поле не росла? —Такими он сказал словами.И мне нельзя тебя любить,Нельзя с тобою мне венчаться:Над нами будут все смеяться,А без тебя мне скучно жить.Я утоплюся», – он сказалИ так меня поцеловал!Не так, как ты… И я проснулась.Не правда ли, мудреный сон?