– Из чего, из чего?.. Шелковица, понимаешь… Ну, нам пора, надо сделать пересцепку вагонов на Киев. До утра накладные будут у нас… Завтра как бы мы их тебе в присутствии контрольных сопроводителей, кто уж там будет от совхоза-малхоза прямо на вокзале вручим…
– И всё?
– Ну да…
– А дальше езжай себе смотреть как в предгорьях распиловывают песчаник на кубики… О кубиках и напишешь… Кубаж, фактаж, почасовая съемка…
– А деньги?
– Деньги в Киеве, но дорожные очень небольшие получай… Дать тебе большие деньги – голову до Киева сломишь. Вот тебе пятьдесят советских рублей… – вытащил из халата купюру туркмен…
– Вот тебе еще сто советских рублей… – вытащил из-под тюбетейки свою купюру узбек.
Оба они уже были собраны и под тюбетейкой и халатом теперь наблюдались обычные офисные костюмы, чуть примятые, как и лица уходящих в рассвет…
6.
Свернув трубочкой деньги – три десятки от воровитой Люськи, полтинник от туркмена и сотенную от узбека, Вольдемар осторожно приколол купюры к трусам большой английской булавкой с правой стороны, тогда как с левой были заколоты у него свои собственные кровные шестьдесят шесть рублей… Таким образом, сейчас при нем оказалась его полуторамесячная зарплата… А с ней к нему шел и приятный денежный сон.
Его разбудил жуткий собачий лай. Он повернулся лицом к проходу и обмер. Прямо ему в лицо дышал служебный черный волкодав без намордника.
– Встать и на выход! - строго приказал милицейский сержант, за которым с нескрытым любопытством смотрело на него двое молодых пацанят-срочников из симферопольского сводного полка.
Вольдемар нехотя встал и потрусил трусцой на выход с руками заломленными по приказу за голову… Такой же буквой «фи» выбегали со своих ночлежных камер и другие постояльцы.
Их выставили в один ряд лицом к сцене и безаппеляционно приказали приспустить с себя исподнее… Итальянец Трусарди обзавидовался бы… Черные, фиолетовые, синие и даже цветочнонаволочные семейные трусы брякнулись на пол с тридцати мужиков. Каждый второй под трусами оказался к тому ещё в плавках… Но только не Вольдемар. Он не любил, когда стесняются его причиндалы.
К началу строя подошли двое. Один со служебным волкодавом, второй с железнодорожным фонарём-мышью, освещая почему-то одни ягодицы… Резко матерно отдали приказ тем счастливчикам, на которых оставались ещё и плавки…
– Вот, суки, повяжут… – проскрипел зубами неприятный ночной сокамерник… – Слышь, ты, – обратился он к Вольдемару, - я, сука всё слышал… Запамятуй адресок: улица Надворная 9 пгт Энск Крымской области Гавриловой Марьи Степановне. Забудешь, сука, закопаю… – И он назвал Вольдемару его паспортный адрес. – Ты пока дрых, придурок, я всего тебя обшманал…
Это были последние слова говорившего… Он был тут же задержан за изнасилование восьми крымских женщин с отягчающими обстоятельствами… Говорят, на зоне таких первыми петушили…
Узнали насильника по особым кочегарам на ягодицах. Их было двое… По одному на каждой ягодице… Он говорил своим жертвам, что эти двое подбрасывая в задницу уголек, добавляли ему потенции…
7.
Прошли годы. По совету битого Зюзика – незабвенного Николая Ефимовича Кузика Вольдемар выслал из столь странно заработанных денег обещанные под угрозой 200 рублей… Впрочем, от себя Зюзик пустил по пересыльным тюрьмам маляву. Некоронованный король зоны, подаривший ей второе дыхание в год смерти Леонида Ильича Брежнего, сумел сделать так, чтоб обладатель двух ж@пных кочегаров после этого накрепко замолчал…
Но хотя время развело с прошлым мосты, вопрос о том, – для кого всё таки были высланы эти не стоившие материально Вольдемару деньги, годами жгли его совесть: если отцу-матери либо жене-невесте или полусироте сыну-дочери, – тогда ладно, и даже жертве – понятно, но если подельнику… И Вольдемара бросало в липкий нервозный пот…
17 октября 2006 г.
Конец