Я довольно подробно описал эту поездку в Ямск, потому что она иллюстрирует самую тяжёлую сторону сибирской жизни и путешествий. Не часто приходится испытывать столько трудностей в одном путешествии; но в такой первозданной и малонаселенной стране, как Сибирь, зимнее путешествие неизбежно сопровождается бо́льшими или меньшими страданиями и лишениями.
Глава XXXVI
Ясные предчувствия – Сигналы с китобойного судна – Барк «Морской бриз» – Новости про атлантический кабель – Сообщение о закрытии наземной линии.
Когда во второй половине марта майор Абаза вернулся в Якутск, чтобы завершить вербовку и оснащение наших якутских рабочих, а я в Гижигу, чтобы ещё раз дождаться прибытия судов из Америки, будущее Русско-Американской телеграфной компании выглядело замечательно. Мы исследовали и определили весь маршрут линии, от Амура до Берингова моря; у нас было полдюжины рабочих отрядов в поле, и мы рассчитывали вскоре подкрепить их шестью-восемью сотнями выносливых туземных рабочих из Якутска, мы подготовили около двадцати тысяч телеграфных столбов и привезли из Якутска шестьсот якутских лошадей, чтобы распределить их по маршруту, у нас было нужное количество проводов и изоляторов, а также полный запас инструментов и провизии, и мы более чем надеялись, что нам удастся закончить нашу часть сухопутной линии до Санкт-Петербурга до начала 1870 года. Некоторые из наших людей были настолько уверены в успехе, что в лагерях для изготовления столбов каждый вечер пели хором хорошо известную военную песню:
Но, увы! На небесах было предначертано, что наши следующие новости из дома будут доставлены не по сухопутной линии и будут совсем не радостными.
Вечером 31 мая 1867 года, когда я сидел и рисовал топографическую карту в маленьком бревенчатом домике, служившем штабом Азиатской Экспедиции, меня прервало внезапное и поспешное появление моего друга и товарища мистера Льюиса, который ворвался в комнату с криком: «Эй, Кеннан! Ты слышал пушку?» Я не слышал, но сразу понял, о чём речь. Пушечный выстрел означал, что с маяка в устье реки виден корабль. Мы привыкли каждую весну получать первые новости из цивилизованного мира через американские китобойные суда, которые в это время года заходят в Охотское море. Поэтому примерно в середине мая мы обычно посылали двух казаков в гавань в устье реки, приказывая им внимательно следить с маячной башни на утёсе и сделать три пушечных выстрела, как только они увидят китобойное или иное другое судно, курсирующее в заливе.
Не прошло и десяти минут, как весть о том, что с маяка видно судно, достигла всех в деревне, и несколько казаков собралась на пристани, где готовилась лодка, чтобы отвезти Льюиса, Робинсона и меня к берегу моря. У нас была некоторая надежда, что корабль окажется одним из наших собственных судов, но даже если бы он оказалась китобойным судном, он, по крайней мере, принес бы нам последние новости из внешнего мира, и мы испытывали жгучее любопытство узнать, каков был результат второй попытки проложить Атлантический кабель. Победили ли нас конкуренты, или у нас ещё есть шанс одолеть их?
Мы добрались до устья реки поздно вечером, и на пристани нас встретил один из казаков.
– Что за корабль? – спросил я.
– Не знаем, – ответил он, – Мы увидели тёмный дым, как у парохода, у острова Матуга как раз перед тем, как выстрелить из пушки, но через некоторое время он рассеялся, и с тех пор мы ничего не видели.
– Если это китобойное судно, вытапливающее жир, – сказал Робинсон, – мы увидим его утром.