Новый урок Бартоломео сильно взбудоражил Варэка. Он потребовал, чтобы Келчи рассказал Мудрейшим обо всём, что сегодня говорил сомнительный преподаватель.
– С чего это я, почему не ты?
– Ну… я же не жалуюсь!
– Язык перед старшими отсыхает, как у твоего Лилле перед девочками?
– Нет, просто правильные парни… они никогда не жалуются.
– А я, значит, по-твоему, неправильный парень?
– Ну, чего ты начинаешь? Просто сходи и нажалуйся, делов-то!
Келчи ничего не ответил, а просто сделал вид, что Варэка рядом нет. Непоседа понял, что придётся рассчитывать только на себя.
На следующем уроке Варэк открыто посягнул на авторитет Бартоломео – попробовал уничтожить его в диспуте. Но был разбит в пух и прах. Финал этой дискуссии он запомнил на всю жизнь.
– Только не смотри на меня с такой ненавистью, – добросердечным тоном сказал Бартоломео охрипшему от спора парню. – Не я твой враг со своей грязной правдой, а юные мифотворцы со своим стерильным обманом. Не в заботе о мальчиках Миртару юноши Миртару травят эти байки, а только в угоду своему тщеславию. Ты мечтаешь, как минимум, спасти мир в своём путешествии, но героические подростки, спасающие мир, живут только в историях, сочинённых этими же подростками.
У Варэка сильно болело горло и закончились аргументы, поэтому всё, что ему оставалось, прохрипеть жалкое: «Я не верю тебе».
– На самом деле ты просто не хочешь мне верить. Доказательств нет ни у меня, ни у юношей Миртару. Но почему тогда ни один из них не посетил мои занятия, чтобы бросить мне обвинение, что я лжец? Если я лгу, то оскорбляю всех мужчин общины, так почему ни один не явился спросить с меня за оскорбление? Отцы семейств слишком заняты бытовыми вопросами, Мудрейшие – глобальными. А молодёжь? Пригласи любого юношу Миртару на диспут со мной – он откажется под любым предлогом. Потому что знает: когда я начну его ловить на оговорках и мелких ошибках, в прах обратятся все легенды о великих воинах и охотниках, а на свет божий выползут истории о полотёрах и банщиках, уборщиках и посудомойках, воришках и попрошайках.
С того дня Варэк прекратил посещать уроки Бартоломео, но зато пристальней стал следить за тем, что тот делает в свободное время. Но уже через два дня этой слежке настал конец.
Бартоломео намеревался побродить по берегам озера, уходившего под скалу, один, но за ним увязался профессор Марти. Учёный уже тридцать лет подрабатывал учителем Миртару у круштанов в мечте изучить круштов.
– А ведь вы не так просты, как кажетесь, господин Бартоломео! – говорил Марти, азартно щёлкая пальцами. – Вы позиционируете себя как обычного человека приземлённых интересов, но я отмечаю в вас скрытую страсть к исследованиям. Зачем вы кидали деревянные чучела с привязанными камнями в озеро? Явно не подразнить скальных жуков! Кстати, моя версия – это не жуки, а такие же моллюски, как крушты. Возможно, скальным жуком становится любой крушт без круштана, когда его панцирь становится таким тяжёлым, что он не может летать.
– Я всего лишь заговаривал духов воды, – морщась от назойливости Марти, сказал Бартоломео. – На моей родине все так делают. Не забывайте, профессор, нам весной опять погружаться в это озеро.
– Бросьте, маска деревенщины вам совсем не к лицу! – замахал руками Марти. – Я думаю, вы пытались понять, так ли свирепы скальные жуки, как о них говорят. Нападают ли они на человека, считают ли его за добычу.
– Клянусь, профессор, вы мне льстите! – скрипнув зубами, заверил его Бартоломео.
– Значит, и на Мёртвую гору вы ходили не с научной целью?
– Абсолютно. Просто собирался поглазеть на бесхозный хитин.
– Бросьте, Бартоломео! Неужели вы не знаете, почему Мёртвая гора священна?
– Откуда? Я же не круштан.
– Ну как же! На тех пластинах панциря, которые не подвержены наростам, круштаны ведут летопись своего крушта! Эта гора – история их народа, их родовая память, их библиотека! Я не верю, чтобы такой образованный человек, как вы…
– Да с какого перепоя вы решили, что я образованный?!
– Э-э-э… я случайно услышал одну вашу лекцию. Вы дословно процитировали «Учение о неправде». Этот труд признан еретическим, и его запрещено переписывать, а оригинального издания осталось не больше двадцати экземпляров. Абы кому не выдают такие книги. Да абы кто и не понимает таких сложных книг.
Бартоломео слегка наклонил голову и с плотоядной улыбкой попросил профессора сказать спасибо мальчику.
– Какому мальчику?
– Который притаился в полусотне шагов, за камнем, похожим на перевернутую галеру.