— Есть.
— Ты хоть когда-нибудь говоришь более длинными фразами?
Немного выбитая из колеи, лейтенант поправилась:
— Просто я…
— Да ладно, я немного пошутил — все мы когда-то начинали, не зная, что говорить. Не напрягайся так, будь порядочной, не слишком сплетничай, и никто не заметит твоего присутствия. В первые дни твоя главная задача — наблюдение. И невидимость.
За спиной Коста вошел Сэм и прервал разговор, даже не поинтересовавшись, не побеспокоил ли он их.
— Номер, который передала нам мать Савоя, выявлен в границах Пре-Сен-Жерве. Звонок каждые три часа — минута в минуту.
— Другие звонки?
— Никаких, только этот каждые три часа в течение трех дней, перенаправляется на голосовую почту; при этом не оставляют ни единого сообщения. Первый звонок в девять утра, затем — в полдень, пятнадцать и восемнадцать часов, последний в девять вечера.
— С девяти утра до девяти вечера — похоже на рабочее время полицейского… С какой целью? Приглашение, чтобы его обнаружили?
Сэм прервал разговор и в упор посмотрел на Де Риттер.
— Извини, Сэм, я представляю тебе лейтенанта Йоханну Де Риттер. Йоханна, это Сэм. Теперь оставляю тебя в руках секретариата, нам нужно прогуляться в Пре-Сен-Жерве. Похоже, кому-то хочется, чтобы мы туда отправились.
По дороге к кабинету Сэму не удалось скрыть улыбку.
— Серьезно, это и есть Де Риттер? Ронан ее видел?
— Еще нет.
— Знаешь, что уже два дня, как у него только ее фамилия на уме?
— Ага, знаю. Будет забавно.
15
— Все еще устанавливаем очевидность преступления, месье прокурор. Направляемся к коммуне Пре-Сен-Жерве, квартал Бельведер. Кровь, обнаруженная на свитере Бебе Кулибали, принадлежит уже упомянутому Франку Самою, наркоману, известному нашим службам. Сходили к его матери, у которой нет от него известий уже несколько недель, она снабдила нас телефоном его мобильника. Это номер, который зафиксирован в пределах квартала Бельведер.
— Думаете там его отыскать?
— Знаете, это просто определение территории, помогающее нам в поисках: не то чтобы точный адрес, но хотя бы район. Все легче, чем поселок из пятнадцати двадцатиэтажных домов. С другой стороны, на свитере его кровь, и у меня есть сомнения насчет состояния его здоровья. Но как только мы что-нибудь найдем, я вам позвоню.
Разъединив вызов, Кост убрал мобильник к себе в куртку. Ронан был за рулем, а Сэм на заднем сиденье озвучивал бессовестно приукрашенное описание Йоханны Де Риттер.
— По-моему, давно пора! В группе не хватало хорошенькой задницы; меня уже достало пялиться на твои бедра, Сэм. Я, знаешь ли, не фанат тюремных нравов, а в нашем управлении даже пофлиртовать не с кем.
— Ты просто плохо ищешь.
— Ты говоришь, они скрываются. Не снимают верхней одежды и плюют на землю, чтобы выглядеть как можно менее женственными. Когда они возвращаются с вечеринки, то вынуждены переодеваться в метро, прежде чем появиться у себя на районе. Для некоторых здесь девушка, которая носит юбку, — уже шлюха.
— Ты сгущаешь краски, Ронан.
— А девчушка, которая совершила самосожжение у себя под окнами?
— Это просто потому, что она встречалась с типом не из своего района. Но ты-то говоришь о той, которой ножом расписали лицо в клеточку.
— Ну да, я каждый раз их путаю.
Машина припарковалась на вершине холма Пре-Сен-Жерве.
— Сэм? — спросил Кост.
Тот положил свой планшет на капот машины и несколькими движениями открыл карту местности.
— Хорошо. Квартал представляет собой квадрат из четырех улиц. Внутри квадрата насчитывается три проспекта, названных в честь деревьев; лично я предпочитаю, когда называют в честь поэтов, ну да ладно… Итак, у нас тут Акации, Ивы и Каштаны. Я заглянул на сайт по недвижимости. Мы сейчас разобьемся в лепешку, но обойдем семьдесят четыре дома. Мобильник находится в одном из них.
— А если нам хоть немного повезет, рядом с мобильником будет и Франк Самой.