Удивительно точно черты различия между народом и аристократией подметил путешественник Сегюр, побывавший в Петербурге во времена Екатерины II.
«Петербург представляет уму двойственное зрелище: здесь в одно время встречаешь просвещение и варварство, следы X и XVIII веков, Азию и Европу, скифов и европейцев, блестящее гордое дворянство и невежественную толпу. С одной стороны – модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона; с другой – купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами. Эта одежда, шерстяная обувь и род грубого котурна на ногах напоминают скифов, даков, роксолан и готов, некогда грозных для римского мира. Изображения дикарей на барельефах Траяновой колонны в Риме как будто оживают и движутся перед вашими глазами. Кажется, слышишь тот же язык, те же крики, которые раздавались в Балканских и Альпийских горах и перед которыми обращались вспять полчища римских и византийских цезарей. Но когда эти люди на барках или на возах поют свои мелодические, хотя и однообразно грустные песни, то вспомнишь, что это уже не древние независимые скифы, а московитяне, потерявшие свою гордость под гнетом татар и русских бояр, которые, однако, не истребили их прежнюю мощь и врожденную отвагу.
Их сельские жилища напоминают простоту первобытных нравов; они построены из сколоченных вместе бревен; маленькое отверстие служит окном; в узкой комнате со скамьями вдоль стен стоит широкая печь. В углу висят образа, и им кланяются входящие прежде, чем приветствуют хозяев. Каша и жареное мясо служат им обыкновенною пищею, они пьют квас и мед; к несчастью, они, кроме этого, употребляют водку, которую не проглотит горло европейца. Богатые купцы в городах любят угощать с безмерною и грубою роскошью: они подают на стол огромнейшие блюда говядины, дичи, рыбы, яиц, пирогов, подносимых без порядка, некстати и в таком множестве, что самые отважные желудки приходят в ужас. Так как у низшего класса народа в этом государстве нет всеоживляющего и подстрекающего двигателя – самолюбия, нет желания возвыситься и обогатиться, чтобы умножить свои наслаждения, то ничего не может быть однообразнее их жизни… ограниченнее их нужд и постояннее их привычек. Нынешний день у них всегда повторение вчерашнего; ничто не изменяется; даже их женщины, в своей восточной одежде, с румянами на лице (у них даже слово красный означает красоту), в праздничные дни надевают покрывала с галунами и повойники с бисером, доставшиеся им по наследству от матушек и украшавшие их прабабушек. Русское простонародье, погруженное в рабство, не знакомо с нравственным благосостоянием, но оно пользуется некоторою степенью внешнего довольства, имея всегда обеспеченное жилище, пищу и топливо; оно удовлетворяет своим необходимым потребностям и не испытывает страданий нищеты, этой страшной язвы просвещенных народов. Помещики в России имеют почти неограниченную власть над своими крестьянами, но, надо признаться, почти все они пользуются ею с чрезвычайною умеренностью»
Л.-Ф. СЕГЮР «ЗАПИСКИ О ПРЕБЫВАНИИ В РОССИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ЕКАТЕРИНЫ II»
И, кажется, что это они, римские патриции заняли дворцы, завладели армией, полями, лесами, недрами, навесили нам чуждую культуру, одев наших полководцев в свои одеяния и заставив выполнять свои меркантильные планы.
А что вы видите здесь: http://www.museum.ru/museum/1812/Memorial/Borodinomap/pic/mem59d.jpg
Это копия барельефа с Триумфальных ворот в Москве построенных в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года. Посмотрите, как якобы русский солдат добивает упавшего француза. Как бы в насмешку иноземных авторов памятника над русским великодушием.
Славянская история, прерванная христианскими летописцами времён Нестора, была искажена якобы преемственностью к римско-византийской, что впоследствии вполне логично выплавилось в мессианскую роль Москвы и московского царства, как Третьего Рима. Величие Империи в её силе, в порабощении других народов, в подчинении и насилии – вот основные тезисы имперскости, которую хотели России привить вместе с Византийским двуглавым орлом. Так Герб Палеологов, последней императорской династии Восточной Римской империи перелетел править Русским царством. Так с лёгкой руки Филофея, где он первый указал, что: «два Рима пали, а третий стоит, а четвёртому не быть» нас притянули к политической идее имперскости, ну и естественно – последней преемнице ортодоксального (настоящего) Христианства. Осталось убедить в этом ничего не понимающий народ, предки которого столетиями бились насмерть с римским чудовищем. А для этого все средства хороши. Вот и стоят наши русские полководцы в римских тогах, а наши «русские» триумфальные ворота украшают римские доспехи. Солдат наш на таких барельефах выглядит жестоким и беспринципным, а колесница Виктории знаменует рождение Империи Русской Химеры, которую напрочь не понимает русский народ.