– Света, Паша, есть работа, – объявил кучерявый, положив трубку.
– Ну а мы в кабинет пойдем, пожалуй, – сказал Матвей Игорю, – не будем мешать процессу.
– Сканера ХАЭНов у нас нет, – начал Матвей, когда они с Игорем очутились в его крохотном кабинетике, – фирма новая, не раскрученная. Поэтому предлагаю по старинке рассказать о своей трудовой деятельности самому. На «ты» можно?
Игорь кивнул.
Он поведал вкратце о своем недолгом трудовом пути, об образовании и происхождении. Еще вначале глаза Матвея изумленно расширились, а брови приподнялись вверх, но он слушал, не перебивая.
– Скажу честно, – задумчиво произнес Матвей, после того как Игорь закончил, – я в первый раз вижу Нерва живьем. – И, помолчав, добавил: – А может, и вообще в первый раз. Как такое возможно, что ты оказался здесь, на окраине Защекинска?
– Что же здесь удивительного? Люди иногда меняют работу.
– Так-то оно так, но в вашем случае это уникально, правда?
– Наверное, не знаю, – безразлично ответил Игорь.
В этот момент он почувствовал отчуждение собеседника и сожаление от того, что вообще приехал сюда. Ну не его это круг общения, не его нравы и правила, все-таки мир обычных работяг слишком чужой. Зачем было пробовать? От недавней веселости Матвея ничего не осталось, ее сменили хоть и прикрытые улыбкой, но настороженно-изучающие взгляды. Неприятное изменение.
– Пойми меня правильно, – после паузы продолжил Матвей, – ничего личного. Ты, вроде, нормальный, но некоторые вещи нельзя просто взять и выбросить из головы. Например, из всех, кто здесь работает, никто не ездит на мотиках «БлюСтар». Это заоблачная техника для курьеров, имеющих несколько сотен ежедневно, а ей, поди, только на колодки пару тыщ отдай. ХАЭНы у ребят простые, с казенными корпусами, как дали с рождения, так и носят не меняя. То же и про экип сказать можно. У нас, кроме взаимовыручки, вообще мало чего есть, в Защекинске тяжеловато живется. У «Пули» без нее не было бы шансов. Другое дело ты. Титановый корпус ХАЭНа, мотик редкий, никакой нужды вкалывать за гроши. Ты даже разговариваешь слишком… правильными словами, что ли. Зачем тебе наша жизнь, не пойму?
Игорь почувствовал, что с ним хотят вежливо расстаться. Вместе с тем вопросы, заданные Матвеем, впервые прозвучали отчетливо, как и бывает, когда слышишь их со стороны. Действительно, зачем с элитным образованием опускаться до неквалифицированного труда, зачем превращать увлечение мотоциклом в тяжелую, непрестижную профессию, менять, в конце концов, образ жизни – с благополучно устроенного на уличный? Это как добровольная ссылка на пару классов ниже – от верхней палубы до кочегарки. На первый взгляд, абсурд. Но что Матвей знал о верхней палубе? Он судил о ней по стоимости пиджаков и машин, по ухоженности офисных дам и, очевидно, по новеньким модным корпусам ХАЭНов. Той самой взаимовыручки Игорю прежде, похоже, и не хватало, именно к нормальным человеческим отношениям он неосознанно стремился. Ощущать людей невербально, да не грешки и злобу, а соучастие – фантастика? «Проверим», – твердо решил Игорь.
– У меня редкое узкоспециализированное образование, – спокойно парировал он доводы Матвея, – работы по нему нигде нет, в Нерв не вернусь ни за какие деньги. Получается, со своим титановым ХАЭНом и поставленной речью я никому не нужен. Мне повеситься, может? В любом случае, спасибо за потраченное время.
– Погоди. – Матвей остановил Кремова, собравшегося уходить. – Я ничего не могу сейчас обещать, но номерок оставь. В течение пары дней тебе может поступить заказ – если это случится, значит, ты принят на работу. А может, ты и передумаешь уже сам, правда?
Игорь улыбнулся. «Пуля» или нет – не важно. Для себя он определил, зачем ему нужна простая работа и почему стоит попробовать «кочегарку».
Глава 15
Человек, выбравший цель, узревший смысл своего существования, обречен быть несчастным. Его терзает вечная дилемма: как помирить реальную жизнь со своим внутренним миром? Как в броске к заветному не забыть о насущном, как выдержать свою беспомощность в противостоянии с бесконечной массой трудностей и не отчаяться от ничтожности достигнутого? Это как болезнь – осознавать ежедневно, что время идет неумолимо, унося по крупице отпущенный тебе срок, но ничего не меняется. Вокруг по-прежнему ложь и низость, по-прежнему двуногие истребляют в себе людей. Во имя чего? Может быть, здесь кроется то самое зерно, отличающее несчастного от остальных? Некий субъект начинает с ужасом понимать, что не может смириться с реальностью. Как вынести материального бога, культ мяса и самоуничтожения, жизнь начеку в ожидании подлости от ближнего? Субъект едет в автобусе, покупает батон хлеба в магазине, корпит в офисе или на заводе – и постоянно думает об этом. Оно преследует его в хорошие и плохие дни, даже в самые счастливые моменты и в минуты краха.