И только после этого вышла.
— Ну? Теперь развяжешь? — спросил Квинт, когда она бросила ему на колени коробку с инъекторами.
Чес двинула ему в бок напоследок — когда еще удастся выместить злость? — и начала разматывать собственные узлы.
— Паршивая идея. — Рэд навис над ней, наблюдая за процессом. — Ты еще огребешь за это, Чесси. Помяни мое слово. Он еще уделает тебя. Глазом не моргнёшь, как снова окажешься прикованная к больничной койке. Опять пускать слюни от псиобиса, опять торчать в палате безвылазно…
Нет, подумала Чес, это не Рэд. Он такого не знал. Это ты все себе придумываешь, дурочка.
Развязав последний узел, она опасливо отскочила назад. Квинт медленно поднялся, разминаясь. Ну вот, точь-в-точь как Гор, после того, как Бруклин, в очередной раз неудачно его пленила… Чес чуть присела. Рука сама собой потянулась к лежащей на полу пушке.
Но вместо того, чтобы сразу же напасть, Квинт кивнул на диван.
— Маячок в планшете. Поищи. Где-то между сексом на качелях и дрочкой в аквапарке.
14. Хрупкий союз
Красный фильтр пропал. В голове отрезвляющая прохлада, как после затяжки ментолового испарителя. Забытое чувство. Квинт давно бросил курить, а сейчас ужасно хотелось сделать глубокий вдох и отравить себя никотиновым дурманом.
Когда он открыл глаза и увидел перед собой Чес, то, грешным делом, подумал, что ему опять что-то чудится. Но потом Эдриан все вспомнил, и это походило на удар мокрой тряпкой по лицу — неприятно и хлестко. Облажался. То, что казалось ему логичным и разумным под красным фильтром, теперь ощущалось бредом. Сбежать из-под стражи? На поиски суперсильного псионика, чтобы потребовать освобождения? Кошмары совсем свели его с ума, раз он посчитал это отличной идеей.
Мышцы, разгоряченные бегом по улицам, отдавались азартной дрожью. Хотелось снова вскочить с места, забыться в лихорадочной деятельности, лишь бы не думать… Лишь бы не думать о том, что он никогда не был под контролем этой девочки, а значит его жалость настоящая. Лишь бы не думать о кошмарах, которые на него никто не насылал, и о дереве, которое никто не повреждал. Лишь бы не погружаться в это смятение, бездонное болото рефлексии. Нет, сейчас не время. У них с девочкой большие проблемы. Сначала решение, а эмоции потом.
У них с девочкой… Разум все еще со скрипом принимал идею, что они теперь в одной лодке. Где-то там его бывшая команда, должно быть, обрывает комлинки директора Бюро и «Аллегро», чтобы получить новые инструкции. Нет, не думать. Не бередить. Не сейчас.
Чес, отпрянула от него, хватаясь за пушку. Почему она все-таки не захватила его разум? Неужели его безумие — защита похлеще стальной пластины и ЩИТа Бюро?
Эдриан наконец-то осмотрелся. Высокие потолки с балками и промышленными светильниками, кирпичные стены, исписанные краской и обклеенные плакатами всевозможных групп. Удивительно, как Чес не заметила его? Квартира представляла собой одно большое помещение без деления на зоны, все просматривалось как на ладони. Хотя нет, Квинт заприметил огороженный санузел. Душевая кабина, унитаз, раковина, треснувшее зеркало. Исключительно мужские туалетные принадлежности. Вместо тумбочки — огромная стиральная машина прямиком из музея деревенского барахла, даже не подключенная к сети и водопроводу. На кой она тут? Ладно, потом посмотрит… Квинт умылся в раковине, глянул в зеркало… и увидел ошейник. «Ах ты дрянь!». Эдриан рванул пряжку, срывая ремешок.
— Это что? Ты зачем его напялила?
Чес сидела на большом кожаном диване напротив плазмы и шуршала невесть откуда взявшимися чипсами. Увидев его недовольную физиономию, она разразилась хохотом:
— Ты только сейчас заметил? Приученный, наверное.
— Я тебе не пес, — прорычал Квинт, тряхнув ошейником, и тот жалобно звякнул металлическими частями.
Девчонка задорно хрустнула чипсиной:
— Буду звать тебя Щеночек Эдди!
Поганка. Не важно, насколько она сильна, он не даст ей так с собой обращаться. Эдриан медленно подошел к дивану, наклонился так, чтобы смотреть прямо в глаза, и произнес, чеканя каждое слово:
— Будешь так меня звать, я отлуплю тебя этим самым ошейником.
Она округлила глаза в наигранном ужасе:
— Вау, как страшно…
— Можешь не верить мне на слово. — Эдриан приподнял уголоки рта, и Чес тут же скопировала дерзкую ухмылку.
— А это был сарказм, Щеночек.
Эдриан коротко хохотнул. Дерзкая, словно всем видом говорит: «Да что ты мне сделаешь, мужик?». Когда-то и он был невыносимым тинэйджером, а потом Военная Академия выбила из него это дерьмо. Девочке тоже требовалась твердая рука. Останавливало только одно — ее бракованный смертоносный режим. Хотя… Интересно, включится ли он, если Эдриан хорошенько взгреет ее по жопе?
— Плохих детей сам Бог велел пороть…
Он сел на диван, схватил ее за руку и увлек за собой одним резким движением. Она взвизгнула, выронив пачку чипсов, и бухнулась животом ему на колени. Ох ты, приятная горячая тяжесть.
— Эй! — крикнула Чес, взбрыкнув ногами. — Отвали! Это уже не смешно!
Девочка забилась еще сильней, но Квинт зафиксировал ее в унизительном положении.
— Кто сказал, что будет смешно? — Он задрал ее майку, обнажив задницу. — Это называется наказание. Ибо Господь, кого любит, того наказывает…
Ошейник хищно свистнул в воздухе и звонко хлестнул по маленьким круглым ягодицам, оставляя отчетливый красный след. Извиваясь, словно уж на сковороде, Чес издала отчаянный вопль. Эдриан хлестнул ее второй раз. Надо же, симпатичная у нее задница. Так и просит приложиться рукой, а наощупь, небось, приятно упругая. «Ох, нет, мужик, даже не думай! Ей сколько там? Стыдись». Хлысь!
—… бьет же всякого сына, которого принимает…
— Ладно! Ладно! Все! — взвыла девочка, когда поняла, что никак не вывернется. — Ты больше не щеночек! Ай!
Очередной щелчок прервал ее сбивчивую речь. Надо же, а режим и правда не включается. Ну уж нет, он с ней не закончил.
— Что, прости? Не расслышал…
Хлысь!
— Бля! Ты больше не щеночек! Не щеночек! Отвали уже, у-у-у! — взвыла Чес, словно маленькая нашкодившая собачонка.
— Ладно… Если еще раз так меня назовешь, я использую армейский ремень…
Квинт отпустил ее, и она тут же спрыгнула с дивана. Пряча лицо, показала фак, а потом убежала в ванную. Хлопнула дверь, да еще и заперлась. «Боится, что побегу ее преследовать?». Квинт положил в рот чипсину, раскусил и скривился. Ну и дрянь, на вкус как соленый полиэтилен. Надо бы найти еды…
Пока девчонка сидела в ванной, он обследовал всю квартиру. Вот кровать, где спала Чес. Точнее, большой матрас на пластиковых поддонах, весь усыпанный мужской одеждой, отчего создавалось впечатление, что это гнездо белки-переростка. А тут, видимо, кухня. Точно, здесь он и застал Чес, а на полу так и остались разводы от газировки, к которым неприятно липли ботинки. Эдриан открыл холодильник. Мда, под завязку забит пивом и банками с лимонадом. Квинт дернул на себя морозилку. Там его ждало несколько бутылок покрытого льдом алкоголя. Джин, скотч, водка. Отлично, но, может, все-таки найдется чем закусить?
Эдриан пошел дальше. Варочная панель, только вряд ли ей вообще когда-либо пользовались, совсем покрылась пылью. Квинт нажал на кнопку старта, опасаясь, что она сейчас заискрит или взорвется. Раздался мягкий щелчок, конфорка начала медленно разогреваться. Пошел дымок, завоняло горелым. Черт, срочно выключить! Она работает, но требуется смыть всю эту грязь. Эдриан полазил по кухонным полкам. Немного посуды, но ничего съестного. Зато нашлась жестяная банка с надписью «Сахар». Внутри какой-то белый порошок. Сухое молоко? Мука? Эдриан подцепил немного пальцем, попробовал. Ух… Кокаин. Он быстро отставил банку, открещиваясь от соблазна. Перерыл все тумбочки, но так и не нашел ни еды, ни кофе, зато в упаковке из-под хлопьев обнаружилась пушка и коробка патронов к ней. Хорошо, пригодится. Еще порадовала едва початая упаковка сигдиса.