— Класс! Эдди, ты теперь в «Тайгасу»! Ведь так?
Квинт поднял на нее взгляд. Он надеялся на взаимовыгодные отношения с панками, но совсем не ожидал, то они решат принять его в свою маленькую шайку. Как они это назвали? Семья. От этого слова сводило скулы. Его семьей была команда, но теперь это в прошлом, ничего не вернуть назад. Он грустно улыбнулся Деду, ощущая, как он сканирует его, словно рентген.
— Я в деле, парни.
Вот так он мгновенно рухнул на самое дно. Добровольно.
Панки разразились смехом и улюлюканьем. Вдруг достали бутылки и, что странно, толстостенные бокалы для виски.
— За это надо выпить!
Эдриан не досчитался своего бокала и хотел было чокнуться бутылкой текилы, как Дед протянул ему до краев наполненную стопку:
— Квинт! Лучшее наше пойло. Такого не найти больше нигде в Подземье!
В рюмке была прозрачная жидкость. Текила? Джин? Водка? Эдриан аккуратно принял стопку.
— Ну что? За обретение семьи! До дна! — объявил Дед.
— Чин-чин!
Квинт опрокинул в себя стопку, скривился. Пойло отдавалось невыносимой горечью. Ничего себе, лучшее из лучшего.
— Ну и говно же… — пробормотал он и осекся — его голос звучал приглушенно и словно издалека.
Он откинулся на спинку дивана, потер глаза, пытаясь стереть с них вращающиеся цветные пятна, но вместо этого окончательного поплыл. Последнее что он увидел — ухмыляющееся лицо Деда и голос Чес:
— Ты че ему дал?
Он пришел в себя под низким багровым небом. Повсюду, куда хватало глаз, высились руины старого мира. Ржавые стальные конструкции, словно покрытые пленкой подсыхающей крови, покосившиеся бетонные моноблоки с зияющими дырами оконных проемов. По левую руку от него простирались горы бетона, а по правую плескалось кровавое море. Стояла дикая тишина, нарушаемая только умиротворяющим шорохом ядовитой воды. Воздух пах свежестью елового леса, но он знал — в этом мире все отравлено. Он посмотрел на себя, свое обнаженное тело, словно в первый раз, пытаясь по крупицам воссоздать память о себе. Он… Он… Кто он?
Он медленно пошел вперед прямо по кромке воды, по пляжу, где стекло и пластик спаялись какой-то невидимой силой в бугристое лоснящееся целое.
— Иди и смотри!
Он обернулся на голос и увидел висящего в воздухе старика в старинном хитоне. Внимательные голубые глаза пронзали его насквозь. Вокруг его ладони, переливаясь, летало семь крошечных огоньков.
— Не бойся, — громогласно объявил старик. — Я есмь Первый и последний, и живой, и мертвый. У меня ключи ада и смерти.
Перехватило дыхание, когда старик вынул из своего рта огромный меч, покрытый разводами крови, и протянул ему.
— Возьми мир с земли.
Стоило ему коснуться рукояти, как и меч, и старик, растворились в порыве ветра, а небо расчертили медленно падающие метеоры, разрывая всклокоченные красные облака. Он пошел вдоль берега туда, куда падали звезды.
Там, где звезды падали в море, испаряя ядовитую воду, пучина закипела, заколыхалась, показав длинные красные отростки. Гигантская бесформенная масса потянулась к берегу, становясь все больше и больше.
«И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные».
Он без страха подошел к этому бесформенному клубку агонизирующих змей, но вскоре клубок превратился в красное дерево, сплетенное из множества пульсирующих нитей. На древе не было ни единого листа, зато множество наливных полупрозрачных плодов, в каждом из которых шевелился крошечный младенец, взращенный странной утробой. Над лысыми кронами снова возник старик в хитоне. Странно, он словно уже встречал его раньше.
Под ветвями кровавого дерева он увидел обнаженную девушку с короткими черными волосами. Тонкая фигурка, маленькие упругие грудки, белая как молоко кожа. Она сорвала плод со спящим младенцем внутри и надкусила его. Кровь потекла ей на губы, на подбородок и на грудь. Она медленно подошла к нему и протянула кровоточащий плод, словно первобытная Ева.
— Вкуси. Это деяния рук твоих.
Он наклонился, впился зубами в алую мякоть, кислую и соленую одновременно. Он терзал этот плод, медленно осознавая себя. Он… Эдриан Квинт. Это имя звучало издалека, словно из прошлой жизни. А она… Чес. Он уже знал ее когда-то. Он ловил ее и…
Девушка поцеловала его в окровавленные губы, и раздался зов ангельской трубы.
— И дано было ему вести войну со святыми и победить их, — рокотал голос старика.