Все мертвы. Все, кто вместе с ним погрузились в стазисный сон, погибли, так ничего и не поняв. Скорее всего, они даже не осознали, что произошло. Умерли, не приходя в сознание, истлев в отключившемся стазисе.
Холодный металлический пол едва не обжигал босые ступни, а с каждым вздохом изо рта вырывались облачка белого пара. Система внутреннего интерфейса, проецируемая прямо в зрачки, тут же услужливо сообщила, что температура равна минус шести градусам по Цельсию. А из одежды на нем был только обтягивающий комбинезон из тактильной ткани, тонкий и полупрозрачный.
Он бессознательно вспоминал все новые термины и значения с каждой секундой. Словно он уже знал все это, требовался лишь слабый толчок, чтобы память вернулась. Сознание цеплялось за казавшиеся знакомыми предметы, тут же вытаскивая из глубин памяти подходящие словосочетания, но не более того. Сколько бы ни старался, он не мог вспомнить ни собственного имени, ни прошлого. Оставалось загадкой, как и почему он здесь оказался, что произошло и для чего все это вообще было предназначено.
Неожиданно интерфейс выдал новые показания. На всплывшем окне связи появилось сообщение о том, что сигнатуры других платформ не обнаружены. Ровно так же, как и не было связи с общей системой и службами сервисной и технической поддержки. Мир, который прежде был перенасыщен всевозможными сигналами, сетями и доступом к любым возможным системам, молчал. Только тишина на всех возможных частотах. Тишина и белый шум, возникавший, когда запущенные программы обнаружения снова и снова сканировали пустой эфир в бесплодных попытках найти хоть какой-то сигнал.
Доступно новое задание. Покинуть хранилище и найти сотрудника станции подготовки.
Загрузка карты невозможна. Загрузка точки выполнения задания невозможна. Загрузка дополнительных сведений невозможна.
Приоритет высокий. Опасность минимальна. Приступить к выполнению задания.
Новое сообщение от внутреннего нейроинтерфейса всплыло на сетчатке вместе с вполне убедительной иконкой восклицательного знака. Человек только вздохнул и решил, что глупо не последовать такому совету. Хотя он все еще понятия не имел, о каком именно сотруднике идет речь и где его еще возможно откопать. Только и дальше стоять на одном месте возле собственного стазисного хранилища, истратившего остатки энергии, смысла не было. Стальной корпус, служивший ему убежищем неизвестное количество времени, постепенно угасал. Иконки и показатели данных гасли один за другим, и последним исчез индикатор заряда автономной батареи, последний раз мигнув тревожным красным светом.
Человек снова оглянулся вокруг, на такие же стазисные хранилища, отключившиеся с людьми внутри. В маленьких прозрачных окошках еще можно было разглядеть мумифицировавшиеся тела. От них остались только скелеты, обтянутые высушенной до пергаментного состояния кожей. Им повезло меньше. Во всяком случае, так можно было подумать в нынешней ситуации. Однако еще не было известно, что ждало впереди единственного выжившего.
Огромный зал не был разделен на секции, его дальние стены терялись в полумраке, но всюду, насколько хватало глаз, стояли отключенные хранилища с телами внутри. Других открытых заметно не было, словно системы ждали приказа активации, но так ее и не получили, постепенно расходуя энергию и вынужденные отключать их одно за другим, пока не осталось последнее. Была ли это программная ошибка или вынужденная мера, он не знал, но осознание того, сколько мертвых находится в этом зале, не давало душевного покоя.
Основной зал разделялся на ярусы, где тянулись широкие дорожки из неизвестного металла, слабо подсвеченные напольными фонарями, частью перегоревшими, а частью разбитыми. Перекинутые мостки шли к центральным колоннам зала, где вдоль стен такими же ровными рядами шли отключенные хранилища. А другие мостки уводили вниз к основаниям, скрытым в тумане. Там можно было увидеть едва заметные мигавшие огни, едва пробивавшиеся сквозь завесу густого белого пара. Одни из них перемещались, другие оставались неподвижными.
Каждый шаг отдавался эхом, тихим и быстро исчезавшим, но некоторое время все же повторявшимся под высотными сводами. Чувство беззащитности в таком огромном помещении никуда не пропадало, и по телу против воли ползли мурашки, заставляя оглядываться по сторонам.